– Солгать для вас, я вижу, – пара пустяков, и раз это так, то с какой стати мы должны сейчас верить тому, что вы нам говорите? Откуда мы знаем, не лжете ли вы нам и на этот раз?
– Прошу вас, Линкольн, успокойтесь, – прервала его Алиса. – Бернабе ведь и меня спас, и помог нам сберечь у себя рукопись. Поэтому мы, как мне кажется, должны быть ему благодарны.
– Благодарны? – возмутился Линкольн.
– Он ведь и вас спас от верной смерти, когда вы лежали раненый на земле, – добавила Алиса.
Линкольн, фыркнув, заерзал на стуле, отчего его ногу пронзила острая боль. Геркулес со снисходительной улыбкой посмотрел на Линкольна: ревность друга казалась ему забавной, хотя и он, Геркулес, тоже не испытывал к португальцу большого доверия.
Официант подал завтрак, и разговор за столом на время иссяк: все четверо были голодны. Эрисейра первым покончил с завтраком, вытер губы салфеткой и продолжил давать объяснения относительно своего странного поведения.
– Когда вы встретили меня в Лиссабоне, я уже несколько дней за вами следил.
– А зачем вы это делали? – спросил Геркулес, смакуя крепкий венский кофе.
– Я служу… Убедительно вас прошу, чтобы этот разговор остался между нами… Я служу в британской разведке.
– Вы английский шпион? – удивился Линкольн. – Но ведь вы португалец!
– Я и в самом деле родился в Португалии сорок три года назад, однако мои родители эмигрировали в Англию, когда я был еще ребенком.
– Значит, никакой вы не португальский дворянин и не коммерсант, – возмущенно скривился Линкольн.
– Мой отец был обычным официантом, но ему удалось выхлопотать для меня стипендию в Оксфордском университете. Там меня и завербовали в британскую разведку. Поскольку я родился в Португалии и в совершенстве владею португальским и испанским языками, меня направили на Пиренейский полуостров. Я провел три года, находясь то в Лиссабоне, то в Мадриде.
– А какое отношение имеет Лондон ко всем этим событиям? – спросил, слегка подавшись вперед, Линкольн.
– Более года назад британская разведка обнаружила, что группа боснийских сербов разыскивает что-то на Пиренейском полуострове. После того как три профессора совершили членовредительство, мы заподозрили, что данные инциденты как-то связаны с боснийскими террористами.
– А зачем им было нужно уродовать профессоров? Это какая-то нелепость! – скептически покачал головой Линкольн.
– Мы раньше вас узнали о том, что для воздействия на профессоров использовался ксилол. Нам также стало известно, что группа сербов выслеживала дона Рамона дель Валье-Инклана. Мы выкрали бумаги профессора фон Гумбольдта из австрийского посольства…
– Это сделали вы? – удивился Линкольн.
– Гумбольдт узнал о существовании книги пророчеств Артабана. Он предположил, что она находится в Лиссабоне, и даже решил съездить туда, но тут с ним произошло известное вам несчастье.
– Почему вы ничего не рассказали нам об этом в Лиссабоне? – спросил Геркулес.
– Потому что вы относились ко мне с недоверием. Если бы я сказал вам, что служу в британской разведке, вы бы мне не поверили.
– Почему вы расстались с нами в Кельне? – допытывался Линкольн.
– Когда я узнал, что в раке с мощами библейских волхвов рукописи нет, я стал прорабатывать еще одну версию относительно фон Гумбольдта. Я понимал, что эта версия вполне могла оказаться ошибочной, но мне хотелось ее проверить.
– И что это была за версия? – удивленно спросила Алиса.
– Я отправился в библиотеку Рудольфа Второго в Вене.
– Того самого Рудольфа Второго, который увез рукопись из Испании? – уточнил Геркулес.
– Да, его. Но там я ничего не нашел. Тогда я решил отправиться в Сараево и проработать версию, связанную с эрцгерцогом, но, выехав из Вены, узнал, что в тот самый день эрцгерцога убили.
– А как вы нашли нас и откуда узнали о похищении Алисы? – продолжал допрос Линкольн.
– Я искал вас по всему городу в надежде на то, что вы приехали сюда, чтобы найти книгу пророчеств Артабана. Я вначале полагал, что эрцгерцог взял эту ценную рукопись с собой, но, видимо, я ошибся, и рукопись осталась в Вене. Когда же я уже собирался признать все свои усилия безрезультатными и вернуться в Испанию, волею случая вышел на вас.
Линкольн нетерпеливо заерзал на стуле. Он не верил ни одному слову этого проходимца. Геркулес, выгнув бровь дугой и посмотрев Эрисейре прямо в глаза, спросил у него: