– «Если Германия не станет нападать на Францию, Англия обязуется сохранить нейтралитет и гарантировать нейтралитет Франции. Князь Лихновский».
– Наш посол в Англии полагает, что с Англией и Францией еще можно договориться. Однако Германии нужно взять на себя обязательство не нападать на Россию.
– Вы с ума сошли! – воскликнул кайзер. – Предлагаете пренебречь национальным достоинством немецкого народа?! Единственное, что можем пообещать, – мы не станем нападать на Францию…
– Ваше Величество, – перебил Вильгельма Второго генерал фон Мольтке, – остановить наше вторжение в Люксембург уже невозможно. Пути назад нет.
Все посмотрели на генерала, и кайзер с раскрасневшимся от гнева лицом проговорил:
– Я вам приказываю немедленно остановить это вторжение!
– Это невозможно, Ваше Величество. Тысячи поездов уже едут со всех концов Германии на запад.
Кайзер сердито рявкнул, чтобы его оставили одного. Когда генерал, рейхсканцлер и министр иностранных дел ушли, он выглянул в окно и увидел огромную толпу, заполнившую площадь перед дворцом.
114
Мюнхен, 1 августа 1914 года, 17 часов 30 минут
Геркулес, Алиса и Линкольн добрались до Одеонсплац по Резиденцштрассе. Они не шли – их несла к этой огромной площади толпа – и вскоре оказались на ее краю. Создавалось впечатление, что здесь проходит какой-то праздник: люди обнимались, пели патриотические песни, кто-то, держа в одной руке кружку с недопитым пивом, второй рукой размахивал платком или маленьким немецким флагом. Геркулес и его друзья, уставшие и измученные, уже смирились со своим поражением и попытались пробраться в парк Хофгартен через аркаду, перед которой собралось множество людей. Подходя к аркаде, Геркулес обернулся: маленькая группка людей, стоявшая в полутораста метрах от них у трибуны в Фельдхеррнхалле, пыталась жестами заставить толпу замолчать. Через несколько минут рев толпы стих до негромкого гула, а затем и вовсе наступила тишина.
– Кайзер Вильгельм Второй… – послышался громкий голос.
Геркулес решил воспользоваться тем, что толпа вокруг них успокоилась, схватил Алису за руку и вместе с Линкольном снова стал протискиваться в сторону парка Хофгартен. Уже между колонн аркады испанец в последний раз взглянул на заполненную людьми площадь и… увидел его. Да, это был он – юноша в простеньком костюме держал шляпу в руках, слушал оратора и радостно улыбался. Его глаза блестели, а лицо выражало почти мистический восторг. Геркулес выпустил руку Алисы и в несколько шагов оказался лицом к лицу с юным австрийцем. Их взгляды встретились, и Гитлер, почуяв неладное, бросился наутек сквозь толпу. Геркулес устремился вслед за ним, расталкивая попадающихся на пути людей, он уже протянул было руку, чтобы схватить юношу, но тот сумел ускользнуть и забежал в Хофгартен. Огромный парк был пуст. Геркулес мчался за юношей, и расстояние между ними постепенно сокращалось. С площади доносился едва различимый голос бургомистра, зачитывающего декларацию об объявлении войны. Вдруг австриец споткнулся и упал. Он попытался сразу вскочить на ноги, но Геркулес набросился на него и повалил на землю. Завязалась борьба, в которой испанец оказался намного сильнее и проворнее: подмяв юношу под себя, он врезал ему кулаком по лицу, и австриец, перестав сопротивляться, с отрешенным видом замер. Бургомистр все еще читал декларацию, когда Геркулес достал пистолет и приставил его ствол к голове Гитлера. Тот с ужасом посмотрел на испанца широко открытыми маленькими голубыми глазками, мысленно готовясь умереть. Геркулес встал, держа юношу на мушке, снял пистолет с предохранителя и приготовился нажать на спусковой крючок. Гитлер испуганно сглотнул слюну и стал исступленно отползать на спине прочь от Геркулеса. Подбежали Линкольн и Алиса и – в ожидании кровавой развязки – встали чуть поодаль за спиной Геркулеса. Над площадью звучали последние слова декларации об объявлении войны. Геркулес посмотрел на перекошенное от страха лицо юноши и медленно опустил пистолет. Гитлер тут же вскочил на ноги и, обогнув Геркулеса и его спутников, побежал в сторону площади. Линкольн и Алиса подошли к Геркулесу, который почему-то начал дрожать.
– Я не… не смог э… этого сделать, – сказал он, заикаясь. – Не смог.
– Не переживай, – сказал Линкольн, забирая из дрожащей руки своего друга пистолет.
– Он был безоружен, да и к тому же он всего лишь перепуганный юноша, – с удрученным видом сказал Геркулес. – Он еще ни в чем не виновен. Вы, наверное, этого не поймете. Он, возможно, сын самого дьявола, но пока что он ни в чем не виновен. Я не могу убить человека лишь за то, что он в будущем превратится в чудовище.