Князь Степан встал на ноги, чтобы лучше рассмотреть виднеющуюся перед ним тень. Человек с пистолетом слегка растерялся от его дерзости: он ожидал, что русский станет валяться ногах, умолять о пощаде, а тот лишь молча стоял и ждал.
– Вы не можете его убить. Неужели вы до сих пор не поняли, что никто не может лишить его жизни? Он – тот, о ком сказано в пророчествах. Он – Арийский мессия, и его оберегает само Провидение.
– Провидение? Увольте меня от подобных баек. Этого жуткого человека оберегает не Провидение.
– А кто же тогда его оберегает? – спросил ироническим голосом человек с пистолетом.
– Его отец.
– Его отец?
– Да, отец этого злого демона. Сатана.
Человек с пистолетом прицелился в князя Степана и, прежде чем выстрелить, произнес:
– Через мгновение ты с ним встретишься и сможешь спросить его об этом лично, дорогой князь Степан.
За звуком выстрела последовал звук удара о пол падающего тела, а затем прозвучал гудок паровоза, который медленно двигал состав, пыхтя так отчаянно, словно направлялся прямо в преисподнюю.
Часть третья
Сын сатаны
68
Дом стоял посреди большого сада. Звезды на летнем безоблачном небе освещали его фасад и отражались в окнах. Слабый свет, струившийся из слухового окна, свидетельствовал о том, что в доме кто-то еще не спит. Геркулес, Линкольн и Алиса подошли к входной двери. Один легкий толчок – и дверь распахнулась.
– Возможно, нас ждет здесь ловушка. Будет лучше, если я войду в дом один.
– Ты не можешь пойти туда один, – возразила Алиса.
– Если со мной что-нибудь случится, вы, по крайней мере, сможете спастись и обратиться за помощью.
– Обратиться за помощью к кому? – уточнил Линкольн.
– К полиции или к «Черной руке».
– Лучше давайте будем держаться все вместе, – предложила Алиса.
– Нет, ты останешься здесь. Мы зайдем в дом с Линкольном. А ты встань на той стороне улицы и жди нас. Если заметишь что-нибудь подозрительное, беги за помощью.
– Но, Геркулес…
– Пожалуйста, Алиса, не спорь.
Геркулес с Линкольном подождали, пока Алиса выйдет из сада на противоположную сторону улицы, а затем вошли в дом и в темноте стали подниматься по лестнице. Миновав длинный пролет и еще два покороче, они оказались на верхнем этаже и пошли на тусклый свет, падавший из приоткрытой двери в конце коридора. Заглянув через щель в комнату, они увидели старика с окладистой белой бородой, который сидел за столом и читал книгу.
И вдруг они услышали:
– Пожалуйста, входите. Не стойте там, за дверью.
Эти слова произнес тот самый старик, и более того – он жестом пригласил Геркулеса и Линкольна войти.
– Я давно вас жду. Вы никак не могли найти улицу?
– А… а как вы узнали, что мы собираемся к вам прийти? – удивленно спросил Геркулес, открывая дверь пошире.
– Нельзя сказать, что я очень рад вашему визиту, однако – не стану вас обманывать – я знал, что вы придете, и ждал вас с нетерпением.
Геркулес и Линкольн вошли внутрь. В этой комнате, расположенной в мансарде, был покатый, но довольно высокий потолок. Вдоль стен тянулись стеллажи с книгами. У одного из них стояла подставка на высокой ножке, на ней лежала раскрытая книга, а за письменным столом виднелся большой флаг с округлой свастикой, кинжалом и обрамлением из лавровых веток.
– Вы нас ждали?
– Уже известный вам подросток прибежал меня предупредить. Он очень испугался, когда вы так внезапно зашли в книжный магазин. Бедняга Эрнст, наверное, до сих пор обливается холодным потом от страха.
– Тот мальчик вас предупредил?
– Мы создали общину, основанную на взаимном доверии, – можно сказать, семью. А свою семью никто не предает, разве не так?
– Ладно, хватит болтать попусту! – резко оборвал его Геркулес, засовывая руку во внутренний карман, где лежал пистолет.
– Не надо хвататься за оружие, – посоветовал старик, проворно доставая пистолет и наводя его на Геркулеса. – Говорят, пули в него вкладывает сам дьявол.
69
Берлин, 30 июня 1914 года
Графа Альфреда фон Шлиффена вызвали в Генеральный штаб рано утром. События развивались стремительно: он даже предположить не мог, что его старый план вторжения во Францию вот-вот одобрят в Генеральном штабе.
Восемь лет назад граф фон Шлиффен ушел в отставку и теперь жил в своем имении в Баварии, но, узнав о совершенном в Сараево убийстве, он на первом же поезде помчался в Берлин. И вот сейчас он сидел у входа в зал, в котором проходило совещание высшего командного состава Генерального штаба, и томился в ожидании, одолеваемый противоречивыми чувствами. С одной стороны, его распирало от гордости – его плану, отвергнутому много лет назад, наконец-таки было уделено должное внимание. С другой стороны, лицезрение того, как рушится система союзнических отношений, которую так усердно выстраивал в свое время Бисмарк, вызывало у него определенную тревогу.