В 1990-х гг. «Влесова книга» и ее идеи были охотно подхвачены и широко распространялись многими русскими ультранационалистическими газетами и журналами, включая и те, которые называли себя православными («Русский вестник», «Колоколъ» и др.). В частности, для популяризации идеи о «нашей Арктической прародине» петербургская газета «За русское дело» даже начала с 1996 г. выпускать особое приложение под названием «Потаенное», где обсуждались связанные с этим сюжеты (Трехлебов 1996; Разумов, Хасин 1997). Арийский миф пришелся по душе и лидеру Русского национального единства А. Баркашову, который, недолго думая, отождествил ариев с «Белой Расой», а русских представил как «наиболее прямых генетических и культурных потомков арийцев» (Баркашов 1993а).
Некоторые академики и доктора наук не считают зазорным писать к «Влесовой книге» выдержанные в восторженных тонах предисловия (Русские веды 1992; Велесова книга 1994)79. В частности, ее публикацию поддержал академик самопровозглашенной Международной славянской, Петровской и Русской академии Ю. К. Бегунов, известный своим патологическим антисемитизмом (Бегунов 1993а; 1993б; 1996: 8–9. О нем см.: Раскин 1992б). В постсоветские годы большими тиражами переиздавались и фантазии Миролюбова и С. Лесного на темы, связанные с древней историей славянства. Более того, в 1994 г. журнал «Молодая гвардия» без каких-либо комментариев опубликовал опус А. А. Кура (Кур 1994) о древних славянах, подчеркнув при этом, что автор опирался на «новейшие данные». Однако тот факт, что под «новейшими данными» понималась все та же пресловутая «Влесова книга», редакция «изящно» обошла. Все это, разумеется, свидетельствует о тяжелой болезни, которая все глубже поражает русскую интеллектуальную элиту. Фактически речь идет о возникновении, наряду с академической наукой, паранауки, которую ее приверженцы называют «русской наукой» (см., напр.: Кандыба Д. В. 1995) и которая по своему духу весьма близка к науке нацистской.
Восторженное отношение к «Влесовой книге» и воспевание древней «славянско-арийской праистории» можно найти в книге известного художника-почвенника И. С. Глазунова, рассматривающего историю исключительно с расовой точки зрения (Глазунов 1996, № 3: 239; № 8: 221–222; 2006. Т. 2: 446, 492)80. Глазунова, стоящего на традиционных православных позициях, никак нельзя причислить к неоязычникам. Тем не менее в поисках «великих деяний россов» он использует весь набор их обычных аргументов. Подчеркивая свою верность православному христианству, он призывает не забывать о «древних русах – внуках Даждьбога», ибо именно они создали Святую Русь (Глазунов 2006. Т. 1: 25. При этом забывается, что святость Руси связана именно с православием). Он всячески клеймит советских и российских историков за отрицание ценности «Влесовой книги» и пренебрежение древним славянским прошлым. Свои знания о последнем он черпает из отживших свое произведений историков «славянской школы» XIX в. Его интересует не доказательность исторических построений, а их полезность для национал-патриотической идеи. Поэтому в его книге мы находим «русина» Одоакра и «славянина» Рюрика, глубокую идею об «арийстве» славян, отождествление со славянским творчеством всего, что так или иначе связано в Европе с венедами, провозглашение тавро-скифов «русами», приписывание скифа Анахарсиса к славянам, утверждение о единобожии древних славян, прославление пресловутой «славянской Троицы» (Явь, Правь, Навь) и обнаружение «арийских форм мышления» в архитектуре Русского Севера. Все это сопровождается всевозможными вымыслами о том, как якобы археологи варварски расправлялись со славянским прошлым (Глазунов 2006. Т. 2: 435–526).
Фактически Глазунов до сих пор живет в XIX в.: это отражается как в его представлениях о мире, так и в его творчестве. Туда же уходит корнями и его представление о расах и их роли в человеческой истории. Поэтому вовсе не случайно он является горячим сторонником «арийского мифа» и всеми силами старается возродить его в современной России. Впрочем, все это играет для него инструментальную роль. Он сокрушается по поводу распада СССР и судьбы многочисленной новой русской диаспоры, находящейся, по его мнению, под угрозой ассимиляции. Чтобы противостоять этому, он и обращается к «расовой теории» и заклинает против «расового смешения». За этим стоит тривиальный антисемитизм, основанный на христианской эсхатологии, связывающей евреев с Антихристом81.
Популяризацией «достижений» этой паранауки не брезгают даже некоторые широко читаемые центральные газеты, в частности «Московский комсомолец» (Нечипоренко 1996; Гореславский 1996а; 196б; 16в). Утверждение о том, что в докириллические времена русичи использовали для письма «черты и резы», а их жрецы, знавшие «велесовицу», создали «Влесову книгу», звучит даже на научных конференциях (см., напр.: Кочетков 1997; Сокол 1997а; Слесарев 2000). «Влесову книгу» пропагандирует и экономист И. В. Можайскова, называющая ее «мало изученной летописью русских языческих жрецов» (Можайскова 2001. Ч. 1: 495–496). При этом она ссылается на статью Творогова, которую, очевидно, даже не держала в руках.
79
Однако работавшая в Библиотеке им. Ленина Жуковская отказалась это сделать, когда «влесоведы» к ней обратились (Личн. сообщ. А. Е. Петрова, 1 июля 2002).
80
Примечательно, что если в ранней версии своей книги автор приписывал это мнение своему собеседнику Виктору, то затем он уже не скрывал, что речь идет о его собственных взглядах.
81
Об антисемитизме и теории «жидомасонского заговора» в представлениях Глазунова см.: (Hagemeister 2004).