Не стоит удивляться, если мы сошлемся, прежде всего, на исламскую традицию. Исламская традиция здесь стоит на месте арийско-иранской. Идея «священной борьбы» – по крайней мере, что касается рассматриваемых здесь ее элементов – пришла к арабским племенам из персидского мира идей: таким образом, она обладала как бы значением более позднего возрождения древнеарийского наследия и при таком рассмотрении может использоваться здесь без возражений [1939; 1].
При этой предпосылке в рассматриваемой нами традиции различаются две «священные войны», или «большая» и «малая» «священные войны» (большой и малый джихад). Это различение исходит от высказывания Пророка, который после возвращения из военного похода сказал: «От малой священной войны мы возвратились к большой священной войне». Большая священная война в этой связи относится к явлениям духовного порядка. Малая священная война – это напротив физическая борьба, материальная война, которую ведут во внешнем мире. Большая священная война – это борьба человека против врагов, которых он несет в себе. Точнее, это борьба сверхъестественного элемента в человеке против всего, что является хаотичным, похотливым, инстинктивным, подчиненным силам природы. Это та же самая идея, которая выражена в древнеарийском тексте воинской премудрости – в Бхагавад-гите [Bhagavadgita, «Божественная песнь» – это одна из многочисленных вставок индийского стихотворного эпоса Махабарата (Mahabarata). Бхагавад-гита возникла, вероятно, в промежутке с 100 года до н.э. до 100 года н.э., но положенные в ее основу философские учения могли быть гораздо старше. «Гита» содержит философские, метафизические и мистические учения, переданные воину Арджуне богом Кришной в человечьем обличье. Арджуна – это герой войны двух родов Кауравов и Пандавов, который, обуреваемый сомнениями, обращается к возничему его колесницы Кришне. «Гита» происходит незадолго до начала битвы. В диалоге Кришна не только призывает своего протеже к решительной борьбе, но и показывает ему его существование как воина и человека в божественном порядке и объянсяет, что душа его неразрушима и бессмертна, что ее нельзя ни разрубить мечом, ни проткнуть копьем. Советы Кришны ссылаются, среди прочего, на необходимое и узаконенное богами соблюдение обязанностей его касты и на возможность покинуть вечный круговорот реинкарнаций и, таким образом, подняться к более высокой ступени существования. Позже, в хаосе кровавой битвы, Кришна позволяет сражающимся воинам узнать в нем персонифицированный абсолют.
«Борющимся родам» – Так индолог Якоб Вильгельм Хауэр (1881-1962) начинал свою интерпретацию «Гиты». Новаторская интерпретация Хауэра включает «Гиту» в контекст индогерманской и героической традиции и делает ее основную идею понятной также читателю эпохи модерна: принятие и преодоление трагичности жизни как творение смысла арийского северного человека. Хауэр так пишет во вступлении: «Стремление к созерцанию и уходу от мира – это только одна сторона индоарийской сущности. С ней в полярном напряжении соединена огромная энергия действия, которая на протяжении тысячелетий всегда по-новому отражалась в войнах несгибаемых мужей, в процессе строительства великих империй и культур. Кто хоть раз стоял перед трехликим Шивой скалистого храма на острове Элефанта в Аравийском море близ Бомбея, тот чувствовал что-то от неслыханного мощного стремления индийской души. Сильное северное кровное наследие пришедших в Индию примерно в третьем тысячелетии до н.э. ариев не осталось скрытым. Достаточно долго с попеременным успехом шла борьба вокруг вопроса, пульсировала ли северная кровь в индоариях. Этот вопрос постепенно был решен. Исследования в области сравнения религий показали, что старейшие предания древней Индии указывают на праиндогерманскую эпоху. Сегодня также является установленным, что расовые черты индоариев исторически были связаны с той расой, которая имела определяющее влияние в индогерманском мире, с нордической. Ср. Якоб Вильгельм Хауер: Индоарийская метафизика борьбы и действия. Бхагадавад-гита с новой точки зрения. Штутгарт 1934, стр. 1 и дальше.]: «Исполнением того, что лежит по ту сторону разума, укрепи себя самим собой и убивающим врагом в форме с большим трудом преодолимого желания». Предварительное условие для внутреннего творения освобождения состоит в том, что такой враг будет полностью разбит [1939; 2].