«Ты не переживешь этого, ― раздался голос в ее душе. ― Мы здесь умрем. Все будет утрачено. Мы станем неподвижными призраками. Разбитыми. Разъединенными».
Крейсеры скользнули мимо, так и не столкнувшись с ней.
Где-то далеко она натужно дышала. Кармента чувствовала, как бешено колотится ее сердце. Она попыталась успокоить его, но кровь ревела все быстрее и быстрее.
Еще один корабль пролетел рядом с ней, его двигатели обожгли наполовину ослепшие сенсоры. Вычисления риска вновь закричали в ее сознании. Техноведьма замерзала, она ослепла, и не переживет этого безумства.
Ей нужно проснуться, нужно… Она должна…
«Ариман толкнул нас на эту глупость, ― вновь заговорил голос. ― Ему нельзя доверять. На этот раз мы точно не выживем».
«Что я могу сделать? Что я должна сделать?»
Ответ пришел не в виде слов. Она вспомнила прибытие флота Механикус, появившегося в ночном небе над миром ее рождения. Железо скрыло звезды. Кармента вспомнила огромные цилиндры десантных капсул с титанами, падающие сквозь атмосферу, подобно кулакам богов. Информационные каналы наполнились обрывками слов и фрагментами данных, криками умирающих машин. Женщина смотрела и слушала, как гибнет ее клан, как умирает приютивший их мир. Тогда она поняла, что делать, что должна сделать ради «Дитя Титана». Они кричали на нее, когда Кармента бежала: потоки разбитого машинного кода, шифры злости, боли и отчаяния. Она слушала их, пока те не стали слишком слабыми. Кармента знала, что все они погибли. Клан мистиков, связанных со своими машинами, исчез, обвиняя ее в измене. Все ненавидели ее в те последние мгновения, в этом техноведьма не сомневалась. Но она выжила, и ее вторая половина, железное существо пустоты с пламенным сердцем, также уцелело.
Ее объяло спокойствие. Осторожно, неспешно Кармента перевела энергию из сенсоров на мачты связи. Ее хватит лишь на сигнал, не громче бормотания, но этого будет достаточно, чтобы спасти ее.
― Я ― «Дитя Титана», ― сказала она шепотом сигнального кода, ― и я должна поговорить с лордом Амоном.
XVII
Тьма
― Ариман? ― механический голос Карменты тихо раздался у него в ухе. «Шепот», ― подумал он.
― Да, госпожа? ― Азек как раз направлялся в покои Астреоса, но остановился. В голосе Карменты что-то было, интонация, которую он различил даже невзирая на безжизненную модуляцию слов. Конечно, техноведьма была соединена с кораблем. В некотором смысле Кармента пользовалась его голосом.
― Подойди на командную палубу,
Колдун понял, что что-то не так. Нечто расцвечивало даже холодные механические слова. Их обнаружили? Они уже в самом сердце собирающегося воинства Амона. Что-то могло заметить их присутствие. Может, психическая маскировка дала сбой. Нет, тогда бы он знал. Но что еще могло вызвать у Карменты такое напряжение?
― Что случилось? ― спросил он.
― Ты должен увидеть это сам, ― только и ответила Кармента.
Во тьме космоса, выстроившись треугольником, скользили три «Грозовых орла». Каждый был выкрашен в артериальный цвет, но в пустоте они казались черными. Рассеянный звездный свет высвечивал многочисленные ряды пиктограмм, высеченных на их корпусах, каждый символ был не больше фаланги пальца. Закрылки кораблей были украшены гравировками золотых перьев, развернутых в подражании крыльям настоящих хищных птиц. Свет не выдавал их приближения, и огни двигателей пылали холодным синим цветом, который не под силу заметить обычным взором. Они не видели того, куда направляются, но это было и не важно. Они следовали за сигналом, который импульсом пронесся сквозь пустоту.
Когда перед ними возник корабль, «Грозовые орлы» были уже так близко, что им пришлось резко закладывать вираж, чтобы избежать столкновения. Корабли пронеслись над опаленным и изрытым шрамами корпусом, идя на зов сигнала. Они свернули к мостику, выступавшему из верхнего корпуса, будто кулак. По пути миновали пробоины размером с танк, зиявшие в толстых плитах брони. Даже с расстояния в пару метров корабль казался мертвым. Только путеводный сигнал свидетельствовал об обратном.
Створки посадочного отсека приветственно открылись. «Грозовые орлы» скользнули в проем и зависли над металлической палубой. На краткий миг двигатели окутались облачками белесого тумана. Рампы в фюзеляжах каждого корабля начали опускаться. На палубу в совершенном единстве вышли бронированные фигуры, скрытые слабым освещением и рассеивающимся туманом.
Последними сошли три фигуры. Поверх красных доспехов каждой из них были накинуты серебряно-синие одеяния. Над шлемами вздымались широкие гребни ― один напоминал кобру, другой венчала двойная змея, а третий представлял собой диск, сработанный в виде лучащегося солнца. Фигура с головой кобры несла посох, увенчанный черной сферой. На поясах двух других висели кривые мечи-хопеши.
Из теней приплелся сервитор. Это было горбатое, жалкое существо с плотью, иссохшей до медно-хромового цвета механической части тела. Он остановился в шаге от бронированных фигур и поклонился, будто тряпичная кукла, повалившаяся на пол.
― Приветствую, ― произнес сервитор голосом, похожим на треск искрящейся проводки. Три фигуры переглянулись. ― Госпожа «Дитя Титана» просит вас следовать за мной.
Сервитор обернулся и потащился вперед. После секундной паузы фигуры и их безмолвная свита двинулись следом.
Астреос отыскал Кадина в центральном коридоре. Некоторое время он обдумывал, следует ли рассказать ему о судьбе Кадара. Плохо вентилируемый воздух в ядре корабля еще сохранял остатки тепла, но света больше не было. Астреос выследил брата по звуку, в тишине прислушиваясь к гулу силовых доспехов и шипению гидравлики. Его брат был облачен в доспехи, шлема не было, взгляд устремлен прямо перед собой. В призрачно-зеленом свете ночного зрения глаза Кадина сверкали, словно драгоценные камни в солнечных лучах. В трех шагах от него прихрамывал Марот, хихикая и бормоча. Его вокс-установка и решетка громкоговорителя то и дело включались и выключились. Астреос ощутил, как при виде сломленного колдуна в нем закипает гнев.
― Брат, нам нужно поговорить, ― позвал его Астреос.
Кадин, не оборачиваясь, шел дальше.
― Как мило, что ты меня до сих пор так называешь.
― Ты мой брат, всегда им будешь.
Кадин наклонил голову, обернулся к Астреосу, а потом с тонкой улыбкой отвел взгляд.
― Как трогательно.
Марот продолжал хихикать, звук доносился одновременно и из громкоговорителя, и из вокса, как будто смеялись сами доспехи.
― Умолкни, ― выплюнул Астреос. Марот перевел взгляд с библиария на Кадина. Астреос знал, что за личиной шлема колдун ухмыляется.
― Ничего не осталось, ничего не осталось, ― проурчал Марот. ― Ни его братьев, ни его чести, ни его души, ― Марот постучал по линзам шлема. ― Лишь один глаз, чтобы он видел, сколько потерял.
Астреос мгновенно пришел в движение. Его нога врезалась в грудь Марота с треском металла по керамиту. Колдун ударился в стену коридора, и Астреос оказался рядом с ним быстрее, чем тот успел соскользнуть на пол. Ярость прокатилась по библиарию раскаленным докрасна облаком. Он видел только осколки своего прошлого и обрывки всего, что так пытался сберечь. Он потерпел неудачу, с каждой попыткой Астреос неизменно терпел поражение. Марот забулькал, утробные звуки донеслись из сломанных остатков решетки его громкоговорителя. Астреосу показалось, будто колдун все еще смеется. Библиарий поставил ногу на грудь Мароту, когда тот попытался встать.
― Оставь его, ― сказал Кадин. Астреос не сводил взгляда с Марота, видя лишь того, кто обратил Кадара и забрал глаза его братьев.
― Нет, Ариман обещал, ― утробно закричал Марот, выплевывая кровь вперемешку с выбитыми зубами.