«Но ты разрушаешь меня», — подумал Астрей. Его мысли, эмоции и воспоминания распадались: час за часом, секунда за секундой, мгновение за мгновением. Остатки души сдирались, оставляя просто голод. Он становился подобным острию кинжала — заточенным, сверкающим и предназначенным для единственной цели.
«Я не разрушаю тебя, — проговорил демон внутри него. — Я делаю из тебя того, кем ты должен быть. Если желаешь сохранить весь шум и суету смертности, то ты должен простить Аримана. Тебе следует забыть о нем и удовольствоваться тем, что он уйдет ненаказанным».
Астрей посмотрел на демона и почувствовал, как огни в глазах вспыхнули ярче.
«С ним случится то же, что и со мной. Его будущее умрет. Его надежда станет ядом».
Демон вздрогнул, когти щелкнули друг о друга, крылья задребезжали, будто смех.
«Твоя воля исполнится», — произнес он.
+Вот как мы вернемся+, — и разум Аримана смолк.
От последних слов его послания растеклось безмолвие. На миг он ощутил напряжение, готовое переломиться в реальность, словно камень, балансирующий на кромке лезвия.
«Теперь они получили ответ», — подумал он.
Вокруг Аримана стояло пять членов круга, формируя пентаграмму. Он поочередно взглянул на каждого из них, осматривая и ощущая форму и природу их разумов. Постоянно скованная ярость Гауматы угольным ореолом окаймляла его широкое лицо и красные глаза. Напротив него его брат от рождения Гильгамош походил на столп изменяющихся мыслей. Разум Ктесия был взорвавшейся массой противоречий и исцеленных повреждений. Киу казался столь же невозмутимым, как неподвижная кромка его изогнутого топора, но Ариман чувствовал, что воин пытается совладать с шоком. Лишь Игнис, разум которого был цветком геометрических узоров, ничем не выдал своего удивления.
С самого собрания они ждали, когда он поведает им, как преодолеть запрет Магнуса и возвратиться на Планету Колдунов. Теперь они знали. Ариман был уверен, что ответ никому не понравился. Он не винил их — необходимость всегда имела горький привкус.
Он просто наблюдал за тем, как формируется ответная реакция, пока природа каждого из колдунов и произнесенные им слова соединяются внутри их мыслей. Свет в зале едва заметно пульсировал, эхом отражая нарастающую тишину.
Зал находился на «Пиромонархе», корабле Гауматы и командном судне основных штурмовых подразделений Аримана. Каждое собрание Круга проходило на другом корабле, чередуясь между главными судами флота, чтобы все колдуны чувствовали свою значимость, но никто не считал себя предпочтительнее других. Зал, который они использовали для этого собрания, располагался в центре лабиринта из опаленного пламенем золота. Из каждого угла и шва просачивалось огненное свечение, будто стены сдерживали ревущий ад.
Первым молчание нарушил Гаумата.
+Это будет непросто+.
+Это будет почти невозможно, — выплюнул мысль Ктесий. — Полагаете, там все так же, как раньше? Считаете, что содеянное просто опалило поверхность и исполосовало воздух кислотой? — Призывающий демонов умолк, дыша неверием и презрением. — Содеянное оставило рубец, кровоточащий до сих пор. Эфир вокруг него будет похож на тонкий лед над голодным морем. Это в лучшем случае, а куда более вероятен худший вариант+.
Гаумата посмотрел на него, источая дымящиеся волны недовольства.
+Ты знаешь наверняка, что сказанное тобой — правда? — зарычал он на Ктесия. — Ты лично видел?+
+Я не видел и мне не требуется знать, — выпалил в ответ Ктесий. — Как и тебе, или ты решил добавить к списку своих умений еще и предвидение?+
+В прошлом туда вели дороги, — добавил Киу, его мысли были взвешенными, сбалансированными между утверждением и вопросом. — Стабильные пути через эфир…+
+Стабильные пути, что когда-то существовали, были вопящими течениями агонии и разрушения. — Ктесий покачал головой. — Все до единого+.
«Он чувствует страх, — подумал Ариман. — Или нечто сродни. Все они боятся. И, — констатировал он, — это правильно».
+Могут быть и другие пути, — высказал предположение Киу. — Если одна дверь закрывается, открывается другая, ведь так?+
+Избавь меня от своих порядком истершихся премудростей+, — оскалился Ктесий; презрение в его послании вкусом походило на гнилой фрукт.
+Такие пути есть, — прорезало пятно обмениваемых мыслей послание Аримана. Все прошло в точности так, как он и задумывал. Его братья нуждались в сомнениях и шоке, но теперь он хотел, чтобы они подавили свои эмоции. — К нему ведут дороги, однако они не только опасны, но и охраняемы. Я видел их чужими глазами. Я ходил ими, братья. Это возможно, но невообразимо трудно. И это лишь первая и самая незначительная угроза на нашем пути+.
+Ты видел планету?+ — послал Гильгамош.
+Видел+.
+Как?+ — спросил Гильгамош, и Ариман почти почувствовал рвение и трепет в вопросе авгура.
+Инквизитор+, — послал Игнис, его мысль была простой констатацией факта.
Ариман кивнул. Он вспомнил Иобель — сотканный из чужих воспоминаний призрак, вклинившийся в его собственный разум.
+Иобель бывала там. Она выяснила, что планета все еще существует, а затем нашла способ добраться. Вы не видели ее тысячелетиями, но я видел. Я ходил по пеплу ее ногами и вдыхал воздух ее легкими. Она до сих пор там, ее можно достичь, и мы отправимся туда+.
Ариман бросил взгляд на Гаумату — пламенеющий гребень психического капюшона очерчивал колдуна блеклым силуэтом под ореолом противоречивых чувств и мыслей.
«Как и у всех них, — подумал Ариман. — Как и у меня».
Из задумчивости его вывел Ктесий:
+Игнорируя тот факт, что он мог измениться, его будут охранять. Империум не допустит, чтобы кто-то сумел найти такой символ позора+.
+Империум не помнит, что он вообще существовал, — послал Ариман, а затем снова оглядел круг, кивая каждому, с кем встречался взглядом. — Название планеты, как и наше, затерялось во времени и добровольном самообмане. Благо слепоты, доспехи презрения, щит неведения — зовите как хотите. Мы и наше прошлое для них даже не мертвы, нас никогда не было. Остались лишь мифы, искажения, созданные временем и пропастью между знанием и страхом. Мы — призраки и чудовища этой эпохи, существа, что выскальзывают из темных закутков, дабы наказать тех, кто полагает, будто живет в свете. Малое, малое число знающих о нас хоть что-то боится даже сильнее и с ужасом хранит эти знания. Пока мы вели собственные войны, Империум просто стер нас со страниц истории+.
+Но его охраняют и защищают, верно? — спросил Ктесий. Пальцы призывающего, сжимавшие посох, дрожали. Он оглянулся на остальных в поисках поддержки. — Меня волнуют не массы несведущих. Инквизитор преодолела эту защиту потому, что ее разместил там ее род. А мы не принадлежим к верным членам Империума с неоспоримой властью+.
+Призывающий демонов прав, мастер, — послал Гильгамош. — Если нам придется преодолевать значительное сопротивление, то наша мощь, подготовленная для грядущего, ослабнет+.
Ариман посмотрел на Гильгамоша, и авгур выдержал его взгляд. Он знал, что тот имеет в виду. Все они знали, что это означает. Первый пункт назначения был только первым шагом, промежуточной точкой к конечной цели. Им все еще придется сокрушить оборону Планеты Колдунов, а затем встретиться со своими братьями и силами, что собрались у трона Магнуса.
Магнус… Их ждала встреча с отцом, мастером, который научил их всему и который теперь стал существом трансцендентной мощи. Им придется сделать все это, чтобы провести ритуал Рубрики. Ариман знал, что остальных колдунов на этом пути удерживает лишь его вера.
+Мы преодолеем все, что потребуется, — наконец послал он. — Без сомнений+.
+Ты видел будущее? Ты знаешь, что это сработает?+ — спросил Киу, и в его послании ощущались нотка рвения, нужда в благоволении судьбы, жажда уверенности.
+Я знаю это, — послал Ариман, а затем обратил взгляд на наблюдавшие за ним глаза. — Нам следует подготовиться. Все вы правы, каждый из вас. Даже этот шаг потребует от нас многого, а то, что грядет, даже большего. Мы должны быть готовы, должны искать любой шанс и возможность и собрать все имеющиеся у нас силы+.