– Ты права, Козочка. Конечно, мы должны обменяться своими секретами, чтобы начать нашу совместную жизнь, та скать, с чистого листа. Но чтобы дойти до должного уровня откровения мне совершенно необходимо принять на грудь.
– Говорят, с утра не пьют, – усмехнулась Арина, – впрочем, у нас медовый месяц, и мы можем творить всё, что взбредёт в наши буйные головы.
Она встала, обнажённая и прекрасная, налила в бокалы из венецианского стекла французский коньяк, вернулась в постель и, облокотившись на высокое изголовье, украшенное вычурной резьбой позднего ренессанса, ласково проговорила: «За новую жизнь, мой премилый голубчик Гришенька!»
Арина немного отпила от своего бокала, обвела глазами окружающее великолепие и лежащего рядом преданного ей олигарха и снова почувствовала свою невидимую связь с великой российской императрицей.
Никифоров осушил бокал одним махом, потом резво вскочил, налил себе ещё коньяку и, не чокаясь, выпил. Вернувшись в постель, обнял супругу и наконец дождался волны опьянения.
– Ариночка! Козочка моя! Прости меня! Стыдно признаться, но я скрыл от тебя один очень важный факт… Мне ужасно тяжело об этом говорить, но, что поделаешь, ты должна это знать: я, видишь ли, э-э-э… типа бесплоден. Осложнение после перенесённой в детстве свинки, – он замолчал в ожидании бурной реакции жены.
– Бедный ты мой! – волна сострадания захлестнула Арину. – Но мы что-нибудь придумаем. У меня, к счастью, материнский инстинкт выражен несильно … по крайней мере, пока.
– В этом моём проклятии и причина, почему я не женился раньше. Те женщины, с которыми я имел дело до тебя, были обычными красивыми клушами, зацикленными на детях и семье. Но когда я увидел тебя и услышал твои речи, я понял, что наконец-то встретил ту единственную, ту прямую и не зашоренную, которую так долго и безнадёжно искал, и которая сможет принять меня таким, какой я есть, и простить мой ужасный дефект.
Никифоров налил себе ещё коньяку и, чокнувшись с бокалом Арины, выпил.
– Теперь твоя очередь колоться, – вытерев влажный лоб, произнёс он, будучи уверен, что у молодой женщины с такими честными и любящими глазами, нет и не может быть от него секретов.
– А ведь я, Гриша, тоже неполноценная. Во-первых, мои родители – люди, мне не родные, они удочерили меня, когда мне было меньше года. А, во-вторых, (уж не знаю, поверишь ли ты в это), но я, по всей видимости, клон.
– Как это клон? – делано удивился Никифоров, прекрасно зная, что Арина клон.
– Это долгая история, скажу лишь, что я оказалась точной копией одной достойной женщины – Карины Титаровской, умершей более десяти лет назад, – Арина одним махом, не чокаясь, допила содержимое своего бокала. Настроение её было ужасным.
– Ариночка, – нервно заговорил Никифоров, – а теперь выслушай ещё один мой секрет и он, клянусь, последний. Боюсь, ты осудишь меня. Хотел рассказать о нём позже, хотя бы не в таком романтичном месте…
– Выкладывай! – резко оборвала мужа Арина.
– Однажды, будучи по делам на Севере, я совершенно случайно узнал, что поблизости от Норильска в советские времена проводились успешные эксперименты по клонированию людей. Я нашёл главного исполнителя тех секретных разработок и решил получить себе сыновей, генетически неотличимых от меня. Так я обошёл бы своё проклятье. Но сначала я отыскал двоих ныне живущих клонов – девушку и паренька. Мне, как ты понимаешь, нужно было убедиться, что процедура клонирования не наносит вреда организму. Той девушкой оказалась ты.
– С ума сойти! Так вот как ты вышел на меня! – Арина гневно перебила мужа. – Значит, ты мне элементарно врал! С самого начала врал!
– Но, Ариночка, приступая к финансированию такого невиданного проекта, я должен был убедиться, что овчинка стоит выделки… И только увидев тебя, я отбросил все сомнения насчёт неполноценности клонов. Хотя сказать так, значит, не сказать ничего. Увидев тебя, я был поражён… нет, я был сражён наповал тобой и твоей личностью. Ты оказалась чудесным воплощением моей мечты о совершенной женщине. Ну, а дальше ты всё знаешь сама.
– А кем оказался тот юноша-клон? – с замиранием сердца спросила Арина. Она боялась услышать, что им окажется её Олег. Но это был не Олег.
– Его зовут Илья Маковский, он студент Новосибирского университета, и он тоже умён, как бог.
Столько важной информации за один присест Арина уже давно не получала, и теперь она должна была всё это принять и переварить:
«Значит, я точно клон, – приступила она к усвоению новой информации. – Последние сомнения рассеялись. Выходит, где-то неподалёку от Норильска в полной секретности на самом деле создавали клонов людей. И мой законный муж, скорее всего, уже приступил к возобновлению этой незаконной практики. Олигарху нужен наследник его палладиевой империи, и клонирование – единственный способ заполучить себе единокровного, лучше сказать, единогенного потомка. С Никифоровым всё ясно, но что теперь делать мне? Ведь от него я не могу иметь детей. Даже если я пожелаю стать суррогатной матерью, то всё равно рождённый мною ребёнок не будет нести ни единого гена из моих хромосом. Впрочем, с помощью клонирования я могла бы стать матерью своей абсолютной копии, своей единогенной дочери».