– Называй их, королева!
– Когда-то ты обещал мне полмира, а теперь, – голос Арины зазвучал ровно и властно, – а теперь, – повторила она, повысив тон, – ты должен: во-первых, ежегодно переводить на мой счёт для образования своих отпрысков двадцать миллионов долларов, во-вторых, переписать на меня 25% акций Роспалладия и, в-третьих, – она усмехнулась, – больше не греши, Гришуля, иначе без сожаления уволю!
Никифоров сидел с остекленевшими глазами, будто обращёнными в себя.
– Так ты понял мой приказ? – сурово спросила она.
– Да! прекраснейшая, мудрейшая и, тэкэть, добрейшая из королев!
– Тогда исполняй мою волю, смерд!
– Клянусь, исполню! Я люблю тебя и только тебя. Всё моё – для тебя и для наших детей!
И произнеся эти круглые скользкие слова, так легко соскочившие с языка, Никифоров снова ощутил стыд. «Ведь всё-таки выкрутился, избежал потери этой невероятной женщины. Но почему она так легко простила меня? – спросил он себя, и сам тут же ответил: – Да потому, что меня, Григория Никифорова, с моею сложной мятущейся, блин, душой она больше в упор не видит. Потому что на мне, на моей уникальной и ярчайшей личности она поставила типа жирный крест. Я нужен ей просто как денежный мешок. Она готова исполнять супружеский долг, но душу свою она мне больше никогда не откроет. А всё-таки, – прошептал какой-то дьявол в душе Никифорова, – на кой лях ей мои авуары? Ведь к драгоценностям, роскоши и деньгам, как таковым, она совершенно равнодушна. Она что-то замыслила, но что?»
Однако нельзя сказать, что Арина что-то замыслила. Она лишь временами ощущала, что в глубине её души что-то зреет, и она уже знала, что для того неведомого, огромного и безмерно сладостного ей понадобятся сотни миллионов Никифорова.
33
После той неприятной истории отношение Арины к собственной жизни резко переменилось. Измена мужа отрезвила её. Более того, эта измена показала, что именно она сбилась с пути. Будто не Никифоров, а сама она совершила грех – ужаснейший из грехов, который только может совершить человек, – она предала самоё себя. Наконец Арина смогла взглянуть на свою жизнь со стороны и понять, что роль безмозглой курицы, отдающей себя ради благополучия выводка, маловата для её личности. Пять с половиной лет пролетели, как миг, а она стояла на месте и старела.
Теперь она стала часто вспоминать свои студенческие годы, и то время казалось ей радостным, окрашенным в золотые и оранжевые тона, тона тёплой части солнечного спектра. Да и в первые два года после рождения близнецов она ещё жила ярко и полно, но потом мир вокруг начал тускнеть, его краски похолодели, сдвинувшись в область свинцовых и бурых тонов. И самое ужасное: после измены Никифорова ей впервые стали приходить мысли о бренности бытия и даже о смерти.
25-го мая 2019-го года она проснулась с желанием прервать однообразное течение своей жизни. «Может быть, куда-нибудь съездить, но куда? Куда поедешь с детьми? До Эрмитажа они ещё не доросли…», – и тут Арина вспомнила о Летнем саде. Она улыбнулась, и в её голове зазвучали строки из «Онегина»: «Слегка за шалости бранил и в Летний сад гулять водил». Удивительно, но у Арины сразу улучшилось настроение. Уже через час она шла в окружении своих крупных мальчиков по главной аллее великого парка, и вдруг на площадке, возле эффектной статуи Цереры едва не столкнулась с джентльменом, ведущим за руку очень милую темноглазую девочку. Она всмотрелась в джентльмена – это был Олег со своей Светочкой!
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. «Арина!» – будто не веря глазам своим, выдохнул Олег. «С ума сойти! Олег!» – громко и радостно отозвалась Арина. Они обнялись, Арина всплакнула.
– Олег, я ужасно виновата перед тобой, прости меня, я была такой дурой. Разрыв с тобой был моей огромной ошибкой.
– Да ты ни в чём не повинна, Ариночка, ты просто влюбилась. И вижу, у тебя прекрасные плоды любви, – печально улыбнулся Олег. – Твои близнецы очаровательны.
– Да и твоя девица хоть куда! – заметив волну скорби, пробежавшую по лицу Олега, Арина смутилась: – Прости, Олежка, я не хотела напоминать тебе о твоей трагедии.
– Моя трагедия в том, что я не могу забыть Риту. Каждый февраль, проходя зловещую дату её гибели, я надеюсь, что к следующему февралю забуду своего ангела, но этого не происходит. Тесть твердит, что я не должен убивать себя, что я должен думать о Светочке, в которой живёт Рита. И самое ужасное, он корит меня за то, что не работаю с должным рвением… что он не чувствует моей молодости и силы. Да и сам я, глядя в зеркало, вижу, что безнадёжно постарел. Впрочем, я смотрю на своё увядание без всякого сожаления, иной раз даже со злорадством. Временами мелькает нелепая мысль, что скоро увижу Риту. Вот чувство, на котором расцветает наша вера в загробный мир. Мне не нужно бессмертие, мне, как воздух, нужна надежда на встречу с Ритой.