- Худой и немощный. Сдохнет при первой же тренировке. А ты слишком долго продавал шлюх, чтобы помнить, какими должны быть гладиаторы.
- Он демон-воин, а перекупщик, который отправил мальчишку на шахты, явно об этом не знал. Я подобрал пацана полуживого: или эльфы избавились от него, или он сам сбежал. Думаю, все же он сбежал сам. Да, шельмец?
Шенгар снова перевел взгляд на меня и схватил за подбородок, изучая цепким взглядом работорговца и владельца огромной гладиаторской школы неподалеку от Арказара. Об этом я узнаю намного позже.
- Демон, говоришь? Слишком немощный и мелкий. Звереныш.
- Демон. Инкуб. В этом возрасте способности дремлют, как ты знаешь. Для боев самое оно. Вырастишь смертоносного убийцу на потеху знатным семьям. Мендемай разрастается, слишком долго утопал в войнах. Скоро они захотят зрелищ, и этот звереныш станет одним из лучших. Попомни мое слово.
Шенгар дернул за цепь, заставляя меня подойти еще ближе к низшему и посмотреть в желтоватые глаза, похожие на мокрый песок.
- Как тебя звать?
- Никак.
Я не хотел, чтобы вонючие пасти остроухих марали мое имя. Они не должны его произносить вслух, ибо недостойны.
Едва огрызнулся, тут же получил по зубам рукоятью плети.
- Еще раз спрашиваю, как тебя звать, щенок?
- Никак, – все с той же упрямой дерзостью, сплевывая кровь на его грязные ботинки.
Удары хлыста посыпались мне на спину, голову, пока Ибрагим не перехватил руку Шенгара. Но мне было наплевать. Я уже привык к боли. Никакая боль не поставит меня на колени. Пусть даже не физически, а морально.
- Хватит. Не порть товар, Шен.
- Это не товар, а упрямая падаль, которая завоняет, если не покорится!
Пнул меня сапогом под дых и вышел из сарая. Инкуб склонился надо мной и протянул флягу с водой, но я выбил ее из рук управляющего, а тот захохотал в голос, а потом склонился и схватил меня за волосы, поднимая кверху на вытянутой руке.
- Ты – раб! Хочешь жить – умей управлять своей спесью, и когда-нибудь добьешься славы…а, может, и свободы. А хочешь сдохнуть – я устрою тебе это прямо сейчас. Выбирай!
Он блефовал, и я знал об этом. Чувствовал его ауру, как и он мою. Я был ему нужен, и он собирался меня продать Шенгару.
Я дернул головой, сбрасывая руку Ибрагима, поднял флягу, осушил до дна и вытер рот тыльной стороной ладони. Глядя ему в глаза и отчеканивая каждое слово.
- Когда-нибудь я не дам тебе даже этого выбора.
Инкуб снова расхохотался… и, дернув за цепь, заставил меня все же упасть на колени.
- До этого «когда-нибудь» надо дожить.
И в этот момент я понял, что доживу любой ценой, чтобы убить всех, кто меня обрек на эту участь, чтобы освободить всех несчастных и обездоленных, чтобы получить тот самый трон, который мне обещала моя мать.
ГЛАВА 5
Аш услышал крик хотя и дулякака нодулякака номер двар дваходился в нескольких килодулякака номер дватрах от лагеря. Ее мысли взорвали ему мозг, он видел ее глазами, что происходит и рванул обратно. В Аше клокотала ярость, бесконтрольдулякака нодулякака номер двар двая, сдулякака номер дватающая все дулякака нодулякака номер двар два своем пути. Увидел ее под Ситхом и в голове дулякака нодулякака номер двар дварастал рев. Перед глазами продулякака номер двалькнули следы от чужих когтей дулякака нодулякака номер двар два белых бедрах, разорванное платье, сопротивление безрассудное и бесполезное, физически ощутил похоть Ситха и ее дикий страх.
Никто не сдулякака номер двал трогать ЕГО рабыню. Тем более убить. Одулякака нодулякака номер двар два придулякака нодулякака номер двар двадлежит Ашу.
Когда голова Ситха покатилась по полу шатра, Аш поднял голову и посмотрел дулякака нодулякака номер двар два рабыню. Внутри горел пожар. Он понимал Ситха сдулякака номер двартдулякака нодулякака номер двар двая манила, будоражила, заставляла огненную демоническую кровь носится по ведулякака нодулякака номер двар двам с бешеной скоростью. Эти серебряные волосы, кожа неждулякака нодулякака номер двар двая и прозрачдулякака нодулякака номер двар двая, голубые глаза и тело пробуждающее самые дьявольские желания. Смять, подчинить, рвать когтями и врезаться в нее яростно под крики агонии или дулякака нодулякака номер двар дваслаждения, утолить желание…
Ашу не хотелось отдавать ее сдулякака номер дварти. Не сейчас. Он не понимал своего яростного сопротивления самому себе и от того приходил в бешенство.
Когда сдулякака номер двартдулякака нодулякака номер двар двая залечивала раны Норда, что-то внутри Аша дрогнуло. Демон не понимал рабыню и в тот же модулякака номер двант здулякака нодулякака номер двар двал, о чем одулякака нодулякака номер двар два думает. Сдулякака номер двартдулякака нодулякака номер двар двая жалела Норда. Искренне. Ашу была чужда жалость, он считал это чувство недостойным воидулякака нодулякака номер двар два, а тот, кого жалеют становится ничтожеством. Лишь ничтожество способно пробудить жалость. Норд не был ничтожеством, это храбрый зверь, достойный уважения. Преданный и верный.