Малыш радостно взревел, запрыгал на месте. Даже сэнсэй улыбнулся. Я в точности повторил жест Годзиллы.
Он проиграл и признал меня победителем. Он видел, что ему грозило и поэтому добровольно сдался. Для него честь тоже была важнее победы.
— Для меня было честью сойтись в бою с таким умелым бойцом, — проговорил я.
— М-мм-мм! — промычал Годзилла, а потом ещё раз поклонился.
На этот раз его тело уменьшилось в размерах, и одежда снова стала висеть, как на вешалке. Похоже, что по мере вхождения в гнев, его тело увеличивалось, а сейчас он остыл и тело приняло прежние размеры.
— Да что ты делаешь? Годзилла? Убей его! Сломай его! — бесновался Томозоку.
Он бесновался ровно до тех пор, пока прилетевший кусок резиновой оплетки колеса не заткнул ему рот. После этого Томозоку оставалось с выпученными глазами только смотреть на того, кто бросил этот самый кусок автомобильной шины.
А бросивший неторопливо отдирал другой кусок. Ямада делал это неторопливо, словно рвал газету, а вовсе не резину с металлическим кордом. Стоявшие за спиной Томозоку рабочие тут же поклонились в сторону курсанта.
— Помолчите, не позорьтесь больше, чем вы это сделали, — проговорил Ямада, а после повернулся ко мне. — Браво, хинин! Хорошая битва и отличное завершение!
— Рад, что тебе понравилось, Ютака, — хмыкнул я.
— Да… Я ошибался насчет тебя, хинин. В тебе больше воина, чем во многих моих знакомых. А то, что рассказали мне, представляло тебя совсем с другой стороны. Приношу извинения за свои дурные мысли.
— Но… господин Ямада… Как же… — пролепетал Томозоку, когда ему удалось отлепить кусок шины от лица.
— А вот так, господин Томозоку. Вы поступили недостойно и должны извиниться перед мототаксистами, — процедил Ямада.
— Но, я же…
— Иначе я и мои друзья откажемся от вашей мастерской. Да ещё и распустим слух, что здесь занимаются недостойными делами. Так что вас ждет скорое разорение…
— Господин Такаги! Господин Такаги, — тут же поклонился плешивый начальник. — Я приношу свои извинения вам и вашим рабочим. Прошу вас смилостивиться и всегда пользоваться только моими услугами. Я признаю, что поступил очень плохо. Вам и вашим коллегам у меня всегда будет пятидесятипроцентная скидка… Только прошу вас — простите меня…
— Вы извинитесь перед Мрамором и остальными, — отрезал я.
— Конечно-конечно, даже сделаю пять, нет, три ремонта бесплатно, — покраснел Томозоку.
— Вот и хорошо, а сейчас нам надо ещё кое-что обсудить, — потянул его за руку сэнсэй.
— Что обсудить? — не понял Томозоку.
— А вот для этого мы пройдем в ваш офис, — улыбнулся сэнсэй. — Прошу вас, Томозоку-сама. Пойдем, Малыш, ты будешь нужен как свидетель.
Зная сэнсэя, могу с уверенностью сказать, что сейчас начальника мастерской разведут на круглую сумму в качестве отступных. Ну и пусть — сам виноват. Сэнсэй и Малыш повели покрасневшего Томозоку в его кабинет. Остальные рабочие разбрелись по местам. Годзилла запрыгал на одной ноге за ними.
— Эй, может, тебе помощь нужна? — окрикнул я его.
— М-м-м, — помотал он головой и махнул на прощание.
Я же повернулся к одному из мастеров, которые вскоре должны будут выступить на арене.
— Ваша работа? — спросил я, кивая на мастерскую.
— Не буду отпираться, — кивнул Ямада в ответ. — Но я даже не мог подумать, что ты за своих подчиненных так будешь рвать жопу. Мне понравилось, хинин. Ты лучше, чем о тебе пытаются рассказать.
— Я знаю, — вздохнул я. — Ладно, до встречи на арене. Спасибо, что помог с Томозоку.
Я повернулся было, чтобы уйти, когда Ямада тронул меня за плечо:
— Знаешь, для рода Ямада честь тоже не пустой звук. Десять мастеров на одного специалиста… В этом бою нет чести. Пожалуй, я откажусь от боя, хинин. Пусть они ищут другого мастера.
— Подожди, Ямада-сан, — теперь уже пришла моя очередь удерживать его. — Не стоит так спешить. У меня есть план, и я буду счастлив, если ты примешь в нем участие…
Глава 12
Чем больше приближался бой на арене, тем сильнее и отчаяннее становились тренировки. Казимото был неумолим. Он своими требованиями выжимал меня до суха, а сэнсэй это "досуха" наполнял уже своими знаниями. После физических тренировок я практиковал оммёдо. Руки не поднимались, ноги дрожали осиновым листом на ветру, а на глаза наворачивались слезы. Однако, я крепился и раз за разом повторял самые эффективные оммёдо.
Утренние пробежки увеличились с десяти километров до сорока. Причем в рюкзак с медвежонком Казимото теперь докладывались блины от штанги. И с каждым днем вес прибавлялся.
Знали бы вы, как тошно было слышать над ухом слова медвежонка, когда ноги подкашивались, а пот выедал глаза:
— Настоящий воин должен быть примером и образцом для других! Основной акцент в занятиях стоит делать на силе, ловкости, скорости, выносливости, координации движений и быстром восстановлении. Всё это в комплексе может сделать воина неуязвимым. То, что будет в будущем, станет переноситься гораздо легче, если ты выдержишь сейчас.
Шутки кончились уже давно, я тренировался не только при свете дня — меня тренировали и в ночи. Причем про то, что такое сон, я забыл ещё на первых неделях тренировки. Спать приходилось не более четырех часов в сутки. Зато теперь сон мой стал чуток и я просыпался до того, как в комнату влетало ведро с водой, которое продолжал посылать сэнсэй. Блокировал ведро в воздухе, а потом из него же и умывался, сбрасывая с себя остатки сна.
Из ночных тренировок могу вспомнить одну интересную меня заперли в одной комнате с десятком голодных крыс, но прежде накачали Порошком Правды, чтобы не смог использовать оммёдо. Пришлось бороться за жизнь с пищащими созданиями, которые яростно пытались откусить кусочек вашего непокорного слуги. Я вышел победителем, но поцарапанный и покусанный настолько, словно продирался пару километров по сплошному терновнику.
Пришлось срочно лечиться Дыханием Жизни, а то меня просто не пустили бы в академию — не признали бы. Я больше походил на зебру, чем на человека.
А Казимото всё нудел и нудел во время пробежек:
— Подготовка бойца имеет один главный принцип — непрерывность. Ухудшение результатов наблюдается уже после 4-5 дней перерыва. Поэтому систематические, ежедневные занятия способствуют формированию значительного ресурса выносливости, необходимого спецам. А если ты сможешь перешагнуть через ту черту, которая отделяет специалиста от мастера, тогда тебе это покажется легкой прогулкой. Даже бой с другими мастерами станет не таким серьезным испытанием, каким является сейчас.
— А если я сейчас сдохну, то это будет считаться полной победой? — процедил я, стараясь удержать дыхание.
— Почему же это будет считаться победой? — не понял Казимото.
— Потому что я сдохну и десять мастеров останутся ни с чем. Я победю их... побежу... В общем, оставлю их с носом!
— Нет, это будет позором. И вообще, если у тебя есть силы для болтовни, то давай-ка немного поотжимаемся! Упор лежа принять!
Я стискивал зубы и отжимался на пальцах до полного падения. Приседал на одной ноге с выносом второй вперед. После выпрыгивал из положения сидя с хлопком над головой. И снова отжимался, приседал, выпрыгивал. Всё это до полного выматывания, до полного падения и изнеможения. До крови из носа и слез из глаз...
А уже по вечерам, после новой изнуряющей тренировки, мы с сэнсэем и медвежонком изучали стратегию поведения боя. Раз за разом моделировали ситуации, а также способы выхода из них. Десять мототаксистов выступали в роли мастеров, располагались в различных частях арены и атаковали любимыми атаками курсантов-первокурсников. Да, уже двое были на моей стороне, но остальные-то восемь всё ещё были настроены против меня.
Это нельзя не учитывать.