— А что у тебя есть сейчас? — поинтересовался я.
— Жизнь, — твердо ответил ректор. — Я хочу жить. И просто защищаюсь!
— Интересный способ защиты ты выбрал, — заметил я.
— А что мне оставалось? — спросил ректор. — Когда я узнал, что Лабуаль не погиб, а стал призраком, у меня не было другого выхода. Он все равно отомстил бы мне за свою смерть!
— Ну, допустим, — кивнул я. — Допустим, Степан Лабуаль сознается в убийстве. Его казнят, а профессора отпустят. Как это помешает мне убить тебя?
Худое лицо ректора скривилось.
— Зачем вы вообще вмешались в это дело? — с горечью сказал он. — Вы стали камушком, который попал в точный механизм и почти разрушил его!
— Ну, извини, — усмехнулся я. — Такая у меня работа. Так ты все сказал? Я могу начинать?
Призраки за спиной ректора испуганно попятились.
— Нет, — быстро ответил ректор. — Я знаю, как сделать, чтобы все остались живы! У меня есть к вам предложение!
— Я тебя слушаю, — кивнул я.
— Я дам на суде показания, что Николай Степанович был неуравновешен в общении. Много работал, нервничал. Это подтвердят и другие — студенты, преподаватели. Ему назначат медицинское обследование. Вы поможете мне познакомиться с лекарями. Хотя, скорее всего, я их и так знаю.
Глаза Кравцова неотрывно смотрели на меня.
— И я сделаю так, что у него определят магическое помешательство. Тогда Лабуаля не казнят, а отправят в лечебницу. И там вы сможете создать ему условия. Он будет жить!
— Допустим, — согласился я. — Но его внучку будут считать родственницей убийцы.
— Это неизбежно, — оскалился Кравцов. — Поймите!
Он наклонился вперед.
— Никита Васильевич, мне осталось не так много. Лет пятьдесят. Может быть, сто. Я дам вам слово, что перед смертью открою настоящую причину смерти Трубецкого. И тогда Лабуаля оправдают. А вы дадите мне слово, что не станете меня убивать. Я просто хочу жить!
— Ясно, — кивнул я. — Я тебя понял. Дай мне минуту.
Я прошел прямо сквозь призрака к куче мячей в углу спортзала. Взял один, повертел в руках.
— Подумайте над моим предложением! — крикнул мне в спину Кравцов.
Я вернулся к нему, держа мяч в руках.
— Не люблю думать один. Давай, сделаем это вместе. У меня тоже есть к тебе предложение.
— Какое? — жадно спросил Кравцов, наклонившись вперед.
— Ты сказал, что хочешь просто жить? Отлично! Я вытащу из тебя демона и убью его. А тебя оставлю в живых. После этого ты признаешься, что убил Лабуаля и подстроил смерть Трубецкого. Отправишься на каторгу, и там будешь доживать спокойно, как и хотел. Как тебе? Подумай, не торопись.
— Вы можете вытащить из меня демона? — мертвея, пробормотал ректор.
Он нажал кнопку на пульте и быстро отъехал назад.
— Только, если ты этого захочешь, — усмехнулся я. — Поэтому и делаю тебе предложение.
— Нет! — выкрикнул Кравцов. — Я никогда не соглашусь! Никогда!
Глядя в глаза ректора, я швырнул мяч себе за спину, и он гулко ударился о деревянный щит. А потом запрыгал по полу.
— Попал? — спросил я ректора.
— Да, — кивнул он.
— Хорошо. Слушай, а какую страсть использовал демон, чтобы тебя подчинить? Контроль? Ты любишь все контролировать, правда? И этих ребят тоже?
Я кивнул на переминающихся в воздухе призраков. Потом повернулся и пошел к выходу.
— Я буду ждать вашего ответа, Никита Васильевич! — крикнул Кравцов. — Времени у вас немного!
Глава 3
Через дорогу от парка академии я нашел крохотную кофейню. Плюхнулся за маленький круглый столик и взглянул на хозяина. Хозяин понятливо кивнул.
Через минуту передо мной появилась чашка крепчайшего горького кофе, а рядом — высокий стакан с ледяной водой.
Я благодарно улыбнулся хозяину кофейни. Нечасто попадаются люди, способные угадывать невысказанные желания.
В одном Кравцов был прав — времени у меня оставалось все меньше и меньше. Очень скоро состоится суд над профессором Лабуалем. А я еще даже не начал подготовку.
Призрак Степана, вот главная проблема.
Чтобы Степан мог дать показания, его должны видеть все — судьи, зрители, журналисты, даже охрана у дверей. Ну, и как этого добиться?
Я сделал глоток горячего кофе. Покатал его во рту, проглотил и запил ледяной водой из стакана. Тут же заныли зубы, но вода смыла кофейную горечь.