Впереди, по мере того, как мы продвигались все ближе к мосту, открылся вид на деревню.
Я сбился с ноги, но быстро взял себя в руки и стиснул зубы. Она вся была выжжена полностью. Чернели остовы домов, деревья лежали выкорчеванные с корнем, земля была испещрена воронками от бомб. Судя по почти незаметному запаху гари, ее разбомбили несколько дней назад.
— Так, сердобольный ты наш! Приказываю не смотреть направо. Движемся к мосту. И без разговорчиков, — неожиданно сурово потребовал Саламандров.
Я сглотнул. Ненависть к Саламандрову, которого я должен был защищать, иногда перехлёстывала и застилала глаза кровавой пеленой.
Мы приближались к мосту. Он был более узкий чем тот, что разрушил аристократ и заряды разбойников. На этом не было видно нагромождения техники. Он был пуст, только клочья газеты медленно крутил ветер.
Удивительно, что это второй мост без блок поста.
Надеюсь и здесь не засели никакие стервятники.
Я физически ощущал недовольство мага, и уже через секунду смог понять, чем оно вызвано.
— Как ты узнал, там, на мосту, что впереди засада? — спросил вдруг он.
Я чуть не споткнулся, усилием воли заставив себя идти спокойно. Разве он не видел тех красноватых очертаний, что видел и чувствовал я? У нас же с ним одна магия на двоих. Или… моя магия сильнее? Не сходится. Его удары мощнее моих. Значит, тут какой-то секрет. Может, все дело в лисичке?
— Я солдат и я до сих пор жив. Может у меня хорошая интуиция? Или у меня обостренное чувство присутствия врага. Иначе на поле боя не выжить.
— Не паясничай. Я тоже солдат, но ничего не почувствовал, — возразил Саламандров.
Он старался скрыть раздражение, а, возможно, даже злость, но не смог.
— Вы в первую очередь аристократ, и защищены куда лучше простых бойцов. Да, я тоже не совсем простой, согласен. Но у меня, как вы знаете, нет такой защиты. Поэтому чувство самосохранения работает на все сто.
— Ну, допустим, а как ты узнал, что еще четверо позади нас? Признавайся, ты что-то видел? Что-то необычное? Кстати, может, животное какое-то встречал?
— Мне просто повезло, — я старался, чтобы голос звучал ровно. — А тех четверых я сам не заметил, иначе они бы к нам не подошли со спины.
— Ты точно не видел никакого зверя?
— Зверя? Белочку, что ли? — невозмутимо ответил я.
— Отставить шутки. Отвечай на заданный вопрос.
— Никаких зверей я не видел.
— У нас в роду встречаются те, кому приходят звери стихии. У них тоже обострённое чутьё. Ну и повадки появляются звериные. Говорят, это тотемы. Сейчас среди нас таких магов я не знаю, у нас в роду их нет. Да может и вранье это … — он искоса глянул на меня.
Если это вранье, то мы с вами попали в сказку, пришло мне в голову. А сам, прислушался к себе. Повадки? Да, вроде ничего за собой не замечал. Чутьё обострённое есть, этого не отнять.
Выходит, что моя лисичка — нечто уникальное? К тому же обострённое чутьё тоже от неё. Пускай я не знаю таких разрушительных заклинаний как Саламандров, зато я вижу порой в темноте. Более того, чувствую живых на расстоянии. В чём то я лучше аристократа. Любопытно.
Саламандров чертыхнулся, прихлопнув на себе комара. Хм, интересно. Комар под щитом.
Я обернулся на звук, он посмотрел на меня с интересом.
— А когда ты узнал о своем даре, Василий?
В затылке заныло. Такой диалог больше походил на аккуратный допрос.
Это что, он меня прощупывает? О чем он хочет узнать? К слову, его деликатность идёт мне на пользу. Он ведь и сам так же раскрывает информацию в ответ. Глядишь, и сам больше узнаю.
Мне надо получить больше информации от него, не выдав свою. От Медведева у нас была не только легенда, но и объяснение на тот случай, если нас раскроют аристократы. Мол, ничего не знаем, родились такими, способности пришли не сразу.
— Первый раз я почувствовал пламя лет в тринадцать. Жарко было по утрам, ну… вы понимаете. В общем, принял его как ээээ возрастные изменения. Потом учился контролировать.
— Заливаешь! — проговорил Саламандров, его голос был сух и подозрителен.
— А как это происходит у аристократов?
— Как обычно, с самого детства. Я еще до года спалил собственную колыбельку, — хмыкнул он, — впрочем, как это происходит у бастардов — я тоже не особо разбираюсь, — вторую половину фразы он произнес тихо, почти пробурчал себе под нос.
— Но овладел своей силой в полной мере только здесь на фронте.