И на меня сразу пахнуло сладким, дурманящим ароматом войны. Я нащупал на стене выключатель.
— Бароны меня… — проклятье сорвалось с моих губ.
Недалеко от меня стояли две каталки, накрытые грязными простынями. От них шел такой запах, что не перебивался гарью из соседней комнаты.
Этот кабинет напоминал нарколабораторию. В нем будто смешалась наука и безумие. Четыре стола стояли в один ряд. На первом лежали хирургические инструменты. Дальше стояли колбы с разноцветным наполнением. Мне показалось, в некоторых из них плавали куски мяса и кожи. На последнем столе расположилась целая установка. Из колбы в колбу по тонким трубкам переливалась жидкость бурого цвета. Под одной из колб горело синее пламя, потом трубки закруглялись, проходили через какую-то белую пищащую коробочку, и из трубочки стекала загустевшая жижа. Пахло так, что захотелось поскорее выйти на улицу. Химические запахи реагентов не перебивали тяжелый сладковатый запах смерти.
На полках, столе и стульях, на всех свободных поверхностях лежали бумаги и записями. В углу кабинета валялись скомканные листы. На белой поверхности стены был нарисован витрувианский человек Леонардо да Винчи, на котором красным маркером отмечались какие-то точки.
В углу стоял видеомагнитофон, подключенный к телевизору. На экране замер кадр какого-то фильма. Я подошел ближе, отыскал глазами пульт и нажал кнопку “Вперед”.
Как только фильм продолжился, я нервно оглянулся на дверь и убавил звук почти до минимума. Саламандров все еще оставался в первой комнате. Судя по шебуршанию и сдавленным проклятиям, он ничего дельного пока не отыскал.
Тем временем на экране появился профессор Вернадский. Он вел экскурсию для оператора.
— Обратите внимание на эти образцы крови. Они все разные, и несут в себе разные свойства. При помощи вот этой установки мы создаем кристаллы с концентрированной магией. Далее, — оператор крупным планом показал шкаф с папками личных дел, — так вот, далее мы вживляем кристаллы в тела солдат. Вот эти папки, белые, с теми, кто хорошо перенес трансплантацию. А эти, черные, с теми, кто не пережил. Увы, это все еще около тридцати процентов.
— Профессор, какова ваша цель и ближайшие задачи? — послышался вопрос с другой стороны камеры.
— Мы здесь не создаем сверхчеловека, как многие хотят думать. Мы создаём справедливость. Мы с коллегами, хотим дать магию всем. Да мы забрали её у аристократов, но они могут делиться силой и добровольно. Надо только изменить мышление и показать, что равноправие куда лучше. з Наши солдаты призваны изменить существующий миропорядок, поставить под сомнение главенство власти по крови и рождению. Я надеюсь, нам удастся изменить мир.
— Что же конкретно вы хотели бы изменить в миропорядке?
— Мы хотим, чтобы магия стала доступной простым людям, чтобы она облегчила им жизнь…
На этих словах я услышал шаги. Быстро нажал на кнопку “Пауза”, а потом поднес ладонь к видеомагнитофону и направил внутрь тепловой импульс. И почувствовал, как пленка запузырилась и оплавилась, приходя в негодность.
Обернулся в тот момент, когда Саламандров буквально врезался в каталки. Он нес какие-то бумаги и не заметил преграды на пути.
Я услышал, как загремел металл каталки, аристократ забарахтался, отталкивая от себя тележку, он нервно сглотнул, подавляя рвотные позывы.
Я подошел ближе.
— Василий, проверь, кто там, я не могу, — Саламандров нервно дергал головой, — у Алексея черные волосы с проседью, небольшая бородка и усы.
Я приподнял простыню и посмотрел на лицо. Широкий обруч прижимал ярко-рыжие волосы, не он. Покачал головой и сдернул ткань целиком.
На первой каталке лежало разлагающееся тело аристократа. Одежда была с него срезана, но остались остатки кружев на запястьях и высокие щёгольские ботинки из крокодильей кожи. Его локтевые сгибы от частых уколов превратились в месиво. У аристократа была вспорота брюшина. Судя по всему, от мертвого аристократа уже давно отрезали тонкие кусочки плоти, как от окорока хамона.
Уж на что я многое повидал, а от этого зрелища всерьез стало не по себе.
Санитар точно кукухой двинулся.
— Каменщиков… — пробормотал себе под нос Саламандров, лишь взглянув на труп, — второго покажи, — дрогнувшим голосом произнес он.
Я поднял простыню с второй каталки. На ней лежал совсем молодой парень, от которого осталось куда меньше плоти. Тоже обруч. Его волосы были светлыми, слипшимися от крови.
— Кожемякин… — аристократ нервно сглотнул и длинно выдохнул, — первому козлу так и надо, а второго жалко, хороший был парень, — сказал он вполголоса.