Все старались сделать вид, что ничего не расслышали.
Кейтон несколько минут сидел, как в чаду, чувствуя, что задыхается, не поднимал глаз и почти ничего не видел. Медленно приходил в себя, и вскоре ощутил прикосновение к своей руке нежных пальцев. Мисс Сомервилл предлагала ему пончики. Глаза девицы были опущены, он понял, что она тоже была свидетельницей бестактности мисс Вейзи, и теперь пытается утешить его. Его странно затрясло, словно в ознобе. Разговор же за столом изменился. Теперь он касался последних речей в парламенте, лондонских сплетен, событий на континенте, но Кейтон не принимал в нём участия.
Альберт Ренн был взбешён произошедшим до дрожи. Он вообще терпеть не мог мисс Джоан Вейзи, неоднократно выражал неудовольствие сестре и кузине по поводу того, что они продолжают дружить с этой особой. Она казалась многим живой и непосредственной, остроумной и яркой, но Ренн полагал, что у этой молодой леди весьма предосудительные понятия и удручающе мало такта. Сегодня он лишний раз в этом убедился. Перед Кейтоном ему было мучительно стыдно. Несколько раз он бросал гневный взгляд на сестру, и заметил, что она отводит глаза. Стало быть, понимает всю тяготу ситуации для него, как хозяина дома, и боль того, кого он пригласил. Поднимал Ренн глаза и на мисс Джоан, продолжавшую как ни в чём ни бывало болтать с мистером Роуэном. Альберт понимал, что присутствие Остина усугубляет ситуацию, хоть и не думал, что сокурсник способен разболтать обо всем в университете, ибо был порядочен. Однако Альберт знал и Энселма, и понимал, сколь больно для того быть униженным при посторонних. Это усугубляло горечь его размышлений, и Ренн дал себе слово потребовать от сестры навсегда прекратить общение с мисс Вейзи.
Мисс Сомервилл при этом удивила Ренна. Кузина никогда не высказывалась при гостях, была сдержана и молчалива, но сейчас оживлённо болтала с мистером Кейтоном, то и дело подливала ему чаю, интересовалась, как он находит те сцены в немецкой поэме, что относятся в Вальпургиевой ночи, не напомнили ли они ему Шекспира? Это сходство тематики или общность духа всех великих? Альберт догадался, что кузина по-своему пытается поддержать его приятеля, и был ей благодарен. Мистер Кейтон, чуть придя в себя, тихо заметил, что тоже отметил некоторое единство духа старого немца и классика Англии, но скорее не в тематике и не в духе, а в том, что Гёте называл die seilige Sehensucht, блаженное томление, святой экстаз…
Кейтон не замечал усилий разговаривавшей с ним девицы, чувствовал только унижение, понимая же, что она старается утешить его, ощущал удвоенную боль, ибо действительно предпочёл бы, чтобы свидетелей нанесенного ему оскорбления не было. Тут, однако, он сообразил, что далеко не все молодые девицы в Англии могут читать Гёте в подлиннике и поинтересовался у мисс Сомервилл, откуда она знает немецкий? Оказалось, в детстве она по нездоровью провела несколько лет в Германии, в Бадене, там, общаясь с детьми в пансионе, выучила.
Любезность мисс Сомервилл простерлась так далеко, что она от имени мистера Ренна пригласила мистера Кейтона на пикник, назначенный на среду. Миссис Хилл, мать мисс Мелани, прекрасно предсказывает погоду, и уверяет, что в ближайшее время ветер не переменится. И адмирал Флетчер утверждает то же самое — правда, ориентируется он не по ветру, а по своей подагре. Все они собираются за город, возьмут холодные закуски и этюдники, покатаются на лодках.
Ренн горячо присоединился к кузине, мисс Рейчел же сказала, что хочет, чтобы он оценил её этюды — он просто обязан поехать. Мисс Мелани Хилл, весело блеснув глазами, уверила, что мистер Кейтон обязан согласиться ради неё.
Мисс Рейчел, Энн и Эбигейл изумлённо воззрились на подругу.
— Я собираюсь надеть мою зелёную амазонку, — пояснила мисс Мелани, — все вы её уже видели, а для него она будет новинкой.
Кейтон понимал, что его пытаются утешить и успокоить, пытался растянуть губы в улыбке, но ощущал только досадливое уныние и злость. Он болезненно поморщился, понимая, что сейчас нужно во что бы то ни стало удержать себя в руках, ни в коем случае не показать, как он задет, как болезненно уязвлена гордость, какая злость поднимается в душе. Кейтон глубоко вздохнул, искренне пытаясь успокоиться, но не получалось. В висках стучало, темнело в глазах. Бунтовало самолюбие, которому претили и нанесённое унижение, и предлагаемые утешения.
Однако спокойные замечания мисс Сомервилл, которая поделилась с ним размышлениями о гетевском шедевре, все же дали ему время придти в себя. К концу вечера Кейтон, даже начал поднимать голову, оглядывал стол. Он не встречался глазами с мисс Джоан, ибо она сидела с той же стороны стола, что и он, но слышал обрывки её разговора с Роуэном. Джоан неуёмно кокетничала с их сокурсником, стараясь навести разговор на свои успехи в обществе.
— Граф Дарлингтон сказал мне, что я обязательно буду приглашена на званый обед к милорду Комптону, а леди Мария Каролайн, супруга милорда Беркли, утверждает, что именно я должна открывать бал в их доме…
Роуэн вежливо заметил, что она, бесспорно, будет украшением всех балов и вечеринок, и осведомился, давно ли в Бате лорд Дарлингтон? Мисс Джоан этого не знала, но мистеру Роуэну ответила мисс Хилл. Он приехал давно, в ноябре прошлого года, вместе с больной родственницей, миссис Кари. Остин тут же спросил, давно ли в Бате сама мисс Хилл? Мелани проронила, что она здесь тоже с начала ноября, приехала с матерью.
— Я слышал, что мисс Митчелл именно здесь в прошлом году сразу, едва появившись в свете, нашла свою судьбу?
Глаза мисс Хилл блеснули. Она улыбнулась.
— Да, Кетти была просватана так быстро, что никто ничего и не понял. Адмирал Донован сделал ей предложение — и она согласилась. Он всем нам понравился — человек остроумный и обаятельный. Сам он сразу увлекся мисс Митчелл, ну, да это и понятно — Кэтрин просто красавица.
В их разговор вторглась мисс Вейзи.
— Ой, ничего особенного. Гордячка и ничего больше.
Мисс Мелани поморщилась, но мистер Роуэн уже с улыбкой многозначительно проронил.
— Мистер Чарльз Донован мой троюродный брат. Но сам я на месте мистера Донована, мисс Хилл, увлекся бы совсем другой особой… — Он бросил на мисс Мелани взгляд, весьма смутивший её и возмутивший мисс Вейзи.
Джоан почувствовала себя задетой и сообщила, что ей пора. Мистер Роуэн тоже поднялся, сообщив, что обещал проводить мисс Вейзи, при этом его лицо помрачнело. Сестра хозяина мисс Ренн ответила мисс Джоан, что желает ей всего доброго, не пытаясь задержать её. Однако тут впервые за столом раздался голос мисс Энн Тиралл. Она любезно осведомилась у мистера Роуэна, не в родстве ли он с мисс Вейзи? Оказалось, нет. Родственник мистера Роуэна, милорд Беркли, познакомил их вчера в Бювете.
Кейтон заметил, что девицы при этих словах многозначительно переглянулись, и подумал, что общество не расположено к мисс Вейзи, они смотрели на неё с явным неодобрением, а мисс Ренн — так и с откровенным гневом, при этом ему показалось, что причина подобной неприязни — отнюдь не в бестактности мисс Джоан по отношению к нему. Кейтон был эгоистичен и не верил, что кто-то способен обидеться на ближнего за обиду, нанесённую другому.
Напоследок Ренн, виновато улыбнувшись, спросил его, решил ли он ехать с ними в среду? Энселм предпочёл, чтобы у него об этом не спрашивали, но отказаться не мог: это было бы воспринято так, словно он всё ещё таил обиду и не мог простить оскорбления. Скрепя сердце, Кейтон пообещал быть в среду в восемь утра возле дома.
При этом он заметил и взгляд Роуэна, с которым тот распрощался с гостями. Было заметно, что Остин сильно огорчен чем-то, но чем — Энселм не понял. Кейтон торопился уйти, но сделал это только после того, как Роуэн с мисс Вейзи и мистер Гордон Тиралл с сестрой откланялись. Тогда он поспешно распрощался с хозяевами, поклонился на прощание мисс Мелани и мисс Эбигейл, сойдя с крыльца и заметив в свете фонарей вдали квартала мисс Вейзи, содрогнулся, и резко свернул в сторону моста.