– И что же вы ответили ему? Сказали, что я очень больна и мне вреден городской воздух?
– Примерно так, – усмехнулся граф. – И, поверь, Гордон был очень огорчен. Он даже рвался приехать со мной в Шепард-холл, но я сказал, что доктора прописали тебе полный покой. Похоже, ты запала в сердце этому надменному вельможе. Как жаль, что он женился лет на десять раньше, чем ты начала выезжать в свет. Хотелось бы мне, чтобы этому гордецу довелось испытать хоть часть моих семейных проблем!
– Герцог Сазерленд наверняка не набрасывается на свою жену, словно обезумевший зверь, – тихо промолвила Элиза.
Мартин оглушительно расхохотался.
– Жалкая французская сучка, – злобно процедил он. – Да ты должна молиться на меня за то, что я взял тебя бесприданницей! Или ты уже забыла, как вы с дядюшкой бедствовали все последние годы? Чтобы ты смогла выезжать в свет, виконт де Марии занимался карточным шулерством, пускался во всевозможные аферы, стараясь добыть денег на твои наряды. Только благодаря его изворотливости тебе удалось подцепить богатого жениха.
– Я не стремилась завладеть вашим богатством, милорд! Это мой дядя заставил меня выйти за вас.
– А ты не задумывалась, почему я взял тебя в жены? – Граф Шепард окинул жену насмешливым взглядом. – Я надеялся, что красавица брюнетка с темными очами, сверкающими, словно звезды на ночном небосклоне, станет пылкой любовницей, способной удовлетворить взыскательного мужчину. А ты оказалась холодной, как русалка. Да еще и с норовом, что уж совсем неуместно для бедной французской эмигрантки.
Помолчав, Элиза твердо посмотрела мужу в глаза:
– Все это я уже не раз слышала от вас, милорд. А теперь позвольте мне уйти. Я собиралась немного покататься.
– Черта с два! – гневно воскликнул граф. – Никуда ты не поедешь. Я запрещаю тебе покидать твою комнату, Элиза. Отправляйся наверх. Будешь сидеть взаперти до тех пор, пока не поумнеешь.
Поджав губы, молодая женщина молча повернулась и направилась к лестнице, ведущей из холла на второй этаж. Она ни разу не обернулась, поднимаясь по скрипучим деревянным ступенькам, хотя чувствовала спиной ледяной взгляд мужа. Минуту спустя громко хлопнула дверь, это Мартин вышел из комнаты и скрылся в гостиной. Тогда Элиза остановилась и опасливо посмотрела вниз. А потом, стараясь не шуметь, снова спустилась в холл и выскользнула во двор.
Ее любимая белая лошадка Дафна была оседлана, так как незадолго до разговора с мужем Элиза объявила слугам, что едет на прогулку.
Рядом с нетерпеливо бьющей копытами Дафной нерешительно переминался конюх.
– Благодарю, Джон, – бросила графиня, запрыгивая в дамское седло. – Я вернусь часа через два.
– Но, миледи, – растерянно пробормотал конюх, – вы спросили разрешения у графа? Раз уж милорд так неожиданно вернулся в имение…
Джон осекся на полуслове, заметив, как к ним стремительно приближается разъяренный хозяин. Медлить было нельзя, и Элиза тотчас натянула поводья, сразу пуская лошадь в галоп. Вслед ей понеслись громкая брань Шепарда и растерянные возгласы конюха, но никто уже не мог помешать ей вырваться из дома. Не без злорадства Элиза подумала, что Мартин не помчится за ней вдогонку. Он держался в седле гораздо хуже жены, и ему наверняка не захочется становиться предметом насмешек собственных слуг.
Только оказавшись за пределами обширного парка Шепард-холла, Элиза придержала лошадь, переходя на шаг. Невеселые мысли теснились в хорошенькой головке леди Шепард, одна тревожная дума сменяла другую. Но ответа на мучавшие вопросы по-прежнему не находилось.
Да, Мартин прав. До того, как она стала его женой, им с дядей приходилось очень нелегко. Они были эмигрантами в чужой стране, где у них не имелось ни влиятельных родственников, ни связей, ни средств к существованию. Полная трудностей и лишений жизнь продолжалась целых одиннадцать лет. С тех пор, как им пришлось бежать из Франции, охваченной террором Робеспьера.
Это случилось в 1793 году. Элиза хорошо помнила те страшные дни, хотя ей тогда было всего шесть лет. Однажды к ним в дом вломилась толпа вооруженных людей, они напугали ее до полусмерти и арестовали родителей. А вскоре после этого брат отца, Пьер де Марни, тайно покинул Париж, забрав с собой племянницу. Лишь спустя несколько лет Элиза узнала, что родителей отправили на гильотину за связь с врагами революции.
Когда Элизе исполнилось десять лет, дядюшка поместил ее в пансион для девочек из обедневших аристократических семей. Виконт редко навещал племянницу, потому что был постоянно занят поисками денег и любовными интрижками. И когда год назад, после окончания курса, Элиза предстала перед глазами дядюшки, он был приятно удивлен.
– Дорогая племянница, теперь мы спасены, – сказал он, восхищенно рассматривая ее с головы до ног. – Ты выросла настоящей красавицей! Если повести дело с умом, то уже в конце этого сезона ты станешь женой знатного и богатого аристократа. И прочное положение в Англии будет нам обеспечено.
С начала апреля, когда в Лондоне начался светский сезон, виконт де Марни стал вывозить племянницу на балы. Элиза имела большой успех, ее бальная карточка частенько заполнялась еще до начала танцев, однако никто из женихов не торопился сделать ей предложение. Ведь все знали, что племянница виконта де Марни – бесприданница. В конце концов, подходящий жених все-таки нашелся. Им стал тридцатипятилетний граф Шепард. Известие о его сватовстве привело Элизу в замешательство: она почти не знала этого мужчину и он не вызывал у нее ни малейшей симпатии. Но виконт де Марни не желал слушать никаких возражений.
– Расходы на твои бальные наряды заставили меня наделать кучу долгов, – откровенно признался он. – Если ты не выйдешь за Шепарда, я попаду в долговую тюрьму, а тебе придется идти в гувернантки. Это огромная удача, что граф сделал тебе предложение. Будь же благоразумной, оставь свои нелепые капризы!
Что могла возразить на столь веские доводы семнадцатилетняя девушка, только что вышедшая из стен пансиона?..
Увлекшись воспоминаниями, Элиза не услышала громкого стука лошадиных копыт по утоптанной дорожке. Неожиданно Дафна тревожно заржала, мотнув светлой гривой. И тут, к неописуемому ужасу девушки, из-за поворота узкой дороги прямо на нее выскочил всадник на гнедой лошади.
Громко заржав, Дафна шарахнулась в сторону и взвилась на дыбы. Опомнившись, Элиза попыталась схватить поводья, но не удержалась в неудобном дамском седле и, вскрикнув, скатилась в высокую траву. На мгновение перед глазами девушки все померкло, а острая, невыносимая боль в ноге едва не лишила ее сознания.
Сквозь звон в ушах, пелену тумана, застлавшего глаза, Элиза услышала, как всадник громко выругался, придержав лошадь. Она не видела его, потому что все еще была не в силах оторвать головы от земли, но хруст раздвигаемой травы говорил о том, что незнакомец быстро приближается к ней.
– Мадемуазель! – негромко позвал мужчина, трогая ее за плечо. – Пожалуйста, скажите что-нибудь. Вы в сознании?
– Да, – жалобно пискнула Элиза. – Мне очень больно. Не могу шевельнуть правой ногой.
– Позвольте мне вас осмотреть, – приказным тоном сказал незнакомец.
Морщась от боли, Элиза подняла голову и взглянула на мужчину. Острый взгляд его пронзительных небесно-голубых глаз скользнул по ее лицу и остановился на испуганных, широко распахнутых глазах. Лицо незнакомца казалось недовольным, а в глазах то и дело вспыхивали гневные искорки. Внезапно девушка почувствовала, как ее захлестывает возмущение. Можно подумать, что она нарочно попалась у него на дороге и свалилась с лошади, рискуя сломать себе шею!
– Это вы во всем виноваты, – простонала Элиза, бросив на него сердитый взгляд. – Когда едешь на лошади, нужно смотреть на дорогу, а не нестись вперед очертя голову.