Ее нерешительность говорила о многом. Если сейчас она и сомневалась, то после приезда в Англию стресс, который нас ожидал, только укрепит ее в мысли, что она приняла неверное решение. Ей нужно быть уверенной на сто процентов, а она была далека от этого.
— Сегодня утром я поговорил об этом с бабушкой. Я доверяю ей больше, чем кому бы то ни было, и хотел услышать ее честное мнение. Она помогла мне понять, что, хотя я и хочу попросить тебя поехать со мной, это было бы несправедливо по отношению к тебе. Просить тебя бросить все и изменить свою жизнь на прямо противоположную — не в твоих интересах. Не говоря уже о том, что стервятники будут кружить над нами, стараясь сделать нашу жизнь несчастной — может быть, не навсегда, но на первых порах точно. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь простить себя, если таким образом вмешаюсь в твою судьбу.
Но, черт возьми, если бы ты сказала мне «да», я бы рискнул всем.
Фелисити кивнула.
— Если бы ты спросил меня… знай, что я бы хотела сказать «да». Но я думаю, что твоя бабушка не ошибается. Я понятия не имею, что меня там ждет. Я бы тоже не хотела подвергать тебя стрессу — чтобы ты беспокоился о том, как люди воспримут меня. И еще есть юридическая школа, которую я должна окончить. Переезд в Англию на некоторое время отодвинет мою учебу. Я просто не знаю, как мы сможем это сделать, даже если захотим.
Я снова притянул ее к себе и прошептал ей на ухо.
— Так как же нам распорядиться оставшимися неделями? Скажи мне, чего ты хочешь.
Прижавшись к моему плечу, она ответила:
— Я все еще хочу видеть тебя каждый день. Мы просто будем проживать мгновение за мгновением… пока больше не останется ни одного.
Я вздохнул. Другого способа справиться с этим не было.
— На улице становится жарко, да? — Я потянул ее за руку. — Пойдем в дом.
Фелисити последовала за мной и остановилась, увидев мой мольберт на кухне.
— Боже мой. Это ты сделал?
— Да. Я рисую, когда испытываю сильный стресс. — Я потянулся к миске, стоящей на столе. — Ириску?
Она покачала головой.
— Нет. — Она подошла к мольберту, чтобы рассмотреть рисунок поближе. — Когда ты описывал свои навыки рисования, я решила, что ты совсем ничего не умеешь. Но это очень красиво, Лео.
— Ну, через некоторое время у тебя начинает получаться. Я все лучше копирую его движения. Но это не настоящий талант, если тебе приходится все время следовать чьим-то указаниям.
— Позволь мне не согласиться. Я бы никогда так не смогла.
Ее мнение на самом деле порадовало меня. Я всегда подозревал, что я не такой уж плохой художник, как говорил Зигмунд. Но трудно оценивать собственные работы.
— Пожалуй, это моя лучшая работа. Так что спасибо за комплимент.
— Могу я забрать ее, когда ты закончишь?
Я улыбнулся.
— Конечно.
— Я повешу ее в своей комнате.
— Она не будет напоминать тебе обо мне?
Фелисити прижала ладонь к моей щеке.
— Я никогда не смогу стереть тебя из памяти, Лео. Я всегда буду помнить время, проведенное вместе. Я просто не хочу видеть тебя с кем-то еще.
Почувствовав боль в груди, я взял ее руку и поцеловал.
— Ты проведешь здесь остаток дня?
— У меня смена сегодня вечером, но есть пара часов, прежде чем мне нужно будет идти собираться. Могу я посмотреть, как ты рисуешь? Тебе, очевидно, еще есть над чем поработать.
— Если хочешь. Конечно.
В течение следующего часа моя рыжеволосая красавица сидела на полу, скрестив ноги, и смотрела, как я рисую, а Боб Росс инструктирует меня с ноутбука.
Это было умиротворяюще. И сейчас она была здесь, со мной. Чего еще я мог желать? Если бы я мог остановить время, то, возможно, именно этот момент я выбрал для вечности.
Позже тем же вечером, после того как Фелисити ушла и унесла картину с собой, мой кузен нашел меня сидящим в гостиной и обхватившим голову руками.
— Ты сделал это? — спросил он.
— Что сделал? — ответил я, чувствуя себя так, словно из меня вырвали душу.
— Влюбился в нее.
Я повернулся, чтобы посмотреть на него.
— Что ты хочешь, чтобы я сказал?
Он глубоко вздохнул.
— Мне на самом деле жаль тебя, кузен. Мне бы хотелось, чтобы мы никогда не останавливались в этом проклятом месте.
Я знал, что никогда не отказался бы от времени, проведенного с ней, никогда не отказался от возможности испытать настоящие чувства к кому-то. Зигмунд никогда не был влюблен, поэтому я не мог ожидать от него понимания. Вы просто не понимаете, пока это не случится с вами.
— Ты сказал ей об этом? — спросил он.