— Что это вообще такое, Эспер? — спросил Добран.
— На артефакт не похоже. Но магия от него исходит.
— Сам чую! Что за магия, можешь понять?
— Нет. Очень тонкая аура, — я смахнул с лица прилипшую паутинку и протянул домовому каменную свечу: — Держи. Пойдём Влока навестим, он может что-то знать.
— Думаешь, это прошлому хозяину принадлежало?
— Скорее всего, — прокряхтел я, поднимая куб.
Пока мы добрались до пепелища банника, я успел весь взмокнуть. Войдя в пределы обгоревшего фундамента, я с облегчением бросил куб.
— Осторожней! — воскликнул банник, появляясь из воздуха.
— За что ты боишься, за угольки?
— Это для тебя угольки, а для меня дом родной.
— Будет у тебя новый дом, получше, — сказал я, вытирая пот со лба. — Нечего за старое цепляться. Скажи лучше, что это?
Влок подошёл к кубу, постучал по нему грязным ногтем, принюхался и сказал:
— Не знаю. Но это прошлого хозяина вещица, точно. Энергия знакомая.
— Он что, магом был? — спросил я.
— Нет. Но штука-то магическая, точно. Купил, видать, у чародея.
— Открыть можешь?
— Сейчас попробую.
Банник положил ладони на куб и нахмурился. Я почувствовал, как от него исходит магия, которая становится всё сильнее и сильнее.
— Ого, — брякнул, наконец, Влок. — Добран, помогай. Мне сил не хватает.
Добраныч молча подошёл и положил руку на худое плечо банника. Вместе они сумели одолеть куб — раздался хруст, и по гладкой поверхности побежали трещины.
— Ну ничего себе! — воскликнул Влок. — Я и не подозревал, что у старика такая штуковина была.
— Тебе откуда знать? — пробурчал Добран. — Баня твои владения, а это в доме было спрятано.
Влок скривился, но ничего не сказал. Молодец, запомнил, что домовой над ним главный.
Ничего, привыкнет. Уверен, что они с Добранычем даже подружатся.
Я сел на корточки и расковырял треснувший куб. Внутри он оказался полым, и там был спрятан кожаный тубус, а в нём — бумажный свиток.
— Добран, посвети.
Домовой подошёл ближе, поднимая каменную свечу над головой. Банник тоже приблизился, с любопытством вытянув шею.
Я развернул свиток и хмыкнул.
— Карта, что ли? — спросил Добраныч.
— Похоже. Знать бы, что на ней отмечено.
Впрочем, немного повертев бумагу, я сообразил, что к чему. Вот Дальнегранск, вот дорога, вот лес и горы, вот рудники. Но главным объектом на карте был, конечно, жирный крест, отмечающий неизвестное место.
Вряд ли можно рассчитывать на точный масштаб, но это место точно находилось далеко как от города, так и от рудников.
— Старик чем занимался? — спросил я у банника.
— Чем-чем. Самогонку хлебал в основном, — пожал плечами тот. — Подрабатывал где-то в городе. На охоту вроде бы любил ходить.
— На зверей?
— Само собой. Какой дурак на нечисть будет охотиться?
— Есть тут один, — усмехнулся я. — Ещё познакомишься. Как же он охотиться ходил, если в округе чудовищ полно?
— Обереги покупал, видать, — сказал Влок. — Как, по-твоему, люди зайцев да оленей добывают?
— Не думал, что здесь вообще на охоту ходят, — честно ответил я. — Мне казалось, все припасы из княжеств доставляются.
— Ходят-ходят, — покивал банник. — Зверя-то в округе навалом, добывай не хочу.
— Ну и что, он здесь олений водопой отметил, что ли? — рассуждал я вслух. — Это вряд ли. Любопытно… Придётся сходить проверить.
— Да ты что, Эспер! — возмутился Добран. — В такую глушь? Опасно!
— Знаю. Но раз какой-то старик туда ходил, я тем более доберусь. А судя по тому, как он эту карту спрятал, место явно непростое. Может, он там клад закопал?
— Да откуда бы клад у него взялся, — махнул рукой Влок. — Но ты сходи, проверь, конечно.
— Схожу, — я свернул карту и спрятал её обратно в тубус. — А теперь спать пойду. Завтра на работу, мать её.
— Эй! — возмутился банник, когда мы с домовым собрались уходить. — А убирать кто будет? — он указал на остатки куба.
— Завтра работнички придут. Добран им скажет, чтоб убрали.
— Только чтоб точно!
Я кивнул, мол, точно, и отправился досыпать.
Лучезар и ещё один полицейский привели заключённых на рассвете. Все зевали и выглядели хмурыми, кроме самого Лучезара.
— Здравия желаю, ваше благородие! — бодро приветствовал меня.
— Доброе утро, — кивнул я.
Я уже был одет и собирался отправляться в город. Оглядел пятерых простолюдинов, что были вынуждены отрабатывать свою дерзость.
— Как дела, мужичьё? Не сильно я вас напряг?