— Знаешь, что ещё? Надо проверить, как дела у человека Терновского. Забыл, как его.
— Сударь Игнатьев? Который курирует строительство фабрики со стороны Терновского?
— Он самый. Узнай, как у него дела. Не произошёл ли несчастный случай на стройке.
— Понял, ваше благородие, — поклонился Светозар. — Могу идти?
— Иди!
Несчастный случай с Игнатьевым, конечно, произойдёт. Упадёт на голову кирпич или бандиты проломят голову арматурой. Всякое же бывает.
Андрей глотнул арманьяка и снова рассмеялся себе под нос.
— Нет, я просто не верю, — пробормотал он. — Не верю, и всё тут!
Графа Игоря Бехтеева давно уговаривали обратить оружие против Терновского. Не только Левин, но и сам рязанский князь. Андрей узнал, что они с московским князем действительно готовятся сражаться друг с другом. Пока что так, на уровне усиления гвардий и взаимного бряцания оружием.
Но пламя войны уже постепенно начинало тлеть.
Так что рязанский князь был крайне заинтересован в том, чтобы устранить родственника Владислава. Который, хоть и был изгнанником, показал себя талантливым предпринимателем и даже ухитрился получить титул. К тому моменту, как начнётся война между князьями, он может стать заметной угрозой.
Поэтому Рязань справедливо решила подавить эту угрозу в зародыше. Граф Бехтеев должен был стать тем, кто уничтожит Терновского. Только он не торопился, осторожничал, непонятно почему.
И вдруг — смерть младшего сына рода! Прекрасно! Замечательно! Аплодисменты!
Теперь-то Игорь не отвертится. Да он и сам захочет начать войну. По крайней мере, его сын Пётр точно захочет. В отличие от отца, он мечтает о военной славе рода.
Всё повернулось как нельзя лучше…
Теперь Терновскому точно конец!
Левин веселился до самого вечера и выпил три бокала арманьяка. Затем он залез в постель к жене и овладел ею быстро и страстно, как в молодости. И барон, и баронесса остались в восторге.
Ночью в дверь раздался осторожный стук. Левин проснулся и хрипловато воскликнул:
— Войдите!
В комнату ворвался Светозар Кулебин. Одного взгляда на него хватило, чтобы настроение полетело ко всем чертям.
— Что случилось? — Андрей сел на кровати.
— Ваше благородие… Простите… Случилась большая беда.
Левин пока не знал, что именно произошло. Но по спине побежал холодок.
Он почему-то был уверен, что это дел рук Терновского. В голову закралась постыдная мысль: а может, не стоило второй раз конфликтовать с Эспером?
Ведь в первый раз он одержал безоговорочную победу.
А теперь стал гораздо сильнее…
— Что случилось?
— Не знаю, как сказать, ваше благородие, — замялся Кулебин. — Но «Мандрагора»…
Глава вторая
Дальнегранск
Казармы барона Терновского
Я не был уверен в том, что барон Левин как-то участвовал в подготовке войны. Зато не сомневался, что он обязательно подгадит, как только узнает о моих неприятностях.
Поэтому решил подгадить первым.
Нет, слово неподходящее… Я решил провести диверсию. Так звучит изящнее.
Мой человек по фамилии Игнатьев, который курировал стройку «Мандрагоры», получил послание: действовать по «плану три». И он исполнил всё великолепно, как было задумано.
Сомневался ли я? Немного. Всё-таки диверсия была серьёзной. Но доказать, что это сделал я, Левин вряд ли бы смог.
«План три» означал немедленно покинуть объект. А перед этим уничтожить всю проектную документацию. Вроде бы мелочь, но нет. Потому что документы были уничтожены вместе с частью недостроенной фабрики.
Игнатьев, курируя стройку, позаботился о том, чтобы в некоторых несущих конструкциях были заложены бомбы. И, покидая объект, он эти бомбы взорвал.
Взрыв произошёл ночью, так что никто не пострадал. Но завалы придётся разбирать ещё долго, а проектную документацию восстанавливать заново. У Андрея были копии, но копии фальшивые, не соответствующие реальному проекту.
Весьма изящный подлог. Тоже моя работа.
Одним словом, стройка встала. А ведь уже было заказано оборудование и заключались договоры с покупателями.
Левин расстроится. Скорей всего, он даже будет в гневе.
Я, конечно, тоже упускал доход от будущей фабрики. Ну и пусть. Для меня, в отличие от Андрея, «Мандрагора» не была делом всей жизни. И обострять ситуацию я мог себе позволить. Ведь, ещё раз, я не сомневался в том, что Левин сунет нос в мою войну.