– И ты всегда где-то блуждаешь?
– Да, в большинстве снов.
– И ты всегда пытаешься найти меня?
– Мне кажется, чаще всего я пытаюсь найти себя, пап.
Было странно говорить с отцом о чем-то подобном. Но эти кошмары и правда меня пугали. Я хотел продолжить разговор, но не знал, как облечь в слова то, что чувствовал. Я посмотрел на свои ноги. А потом поднял на него глаза и пожал плечами, мол, а, ерунда.
– Прости, – сказал папа. – Прости, что я так далеко.
– Все в порядке.
– Нет, – произнес он. – Не в порядке.
Мне показалось, что он хотел сказать что-то еще, но передумал. Он повернулся и вышел из комнаты.
Я уставился в пол. И тут вновь услышал голос отца, вернувшегося в комнату:
– Мне тоже снятся кошмары, Ари.
Я хотел спросить, о чем они: о войне или о моем брате? Хотел спросить, просыпается ли он в таком же ужасе, как я. Но смог только улыбнуться.
Он что-то о себе рассказал.
Я был счастлив.
Три
Мне разрешили смотреть телевизор. Но неожиданно для себя я понял, что мне это неинтересно. Совсем. Я выключил его и принялся наблюдать за мамой, которая готовилась к занятиям в школе, сидя за кухонным столом над своими старыми тетрадками.
– Мам?
Она подняла взгляд. Я попытался представить, как она стоит перед своими учениками. Интересно, что они думают о ней. Как ее воспринимают? Нравится ли она им? Ненавидят ли они ее? Уважают ли? Интересно, думал я, знают ли они, что у нее есть дети? И имеет ли это для них хоть какое-то значение?
– О чем думаешь?
– Ты любишь преподавать?
– Да, – сказала она.
– Даже когда ученикам на все плевать?
– Открою тебе секрет. Я не ответственна за то, плевать им или нет. Желание учиться должно исходить от них, а не от меня.
– В чем тогда твоя задача?
– А вот моя задача – как раз не плевать, несмотря ни на что.
– Даже если им плевать?
– Даже тогда.
– Несмотря ни на что?
– Несмотря ни на что.
– Даже когда тебе попадаются дети вроде меня, которым жизнь кажется скучной?
– Что поделать, в пятнадцать лет так кажется всем, – улыбнулась мама.
– Просто период такой, – подсказал я.
– Да, – рассмеялась она. – Просто такой период.
– А ты любишь пятнадцатилетних?
– Ты спрашиваешь, люблю ли я тебя или люблю ли своих учеников?
– Наверное, и то и другое.
– Тебя я обожаю, Ари, и ты это знаешь.
– Да, – усмехнулся я, – но ты и учеников своих обожаешь, так ведь?
– Неужели ты ревнуешь?
– Можно мне пойти погулять? – Я умел уходить от ответа так же изящно, как она.
– Завтра можно.
– Ну ты и фашистка.
– Это серьезное слово, Ари.
– Благодаря тебе я многое знаю о диктаторах. Муссолини[16] был фашистом. Франко[17] был фашистом. А папа говорит, что и Рейган[18] – фашист.
– Не воспринимай шутки отца так буквально, Ари. Он всего лишь имеет в виду, что президент Рейган слишком жесткий.
– Я понимаю, что он имеет в виду, мам. А ты понимаешь, что имею в виду я.
– Что ж, рада, что мать для тебя не диктатор.
– Отчасти все же да, – возразил я.
– Я тебя поняла, Ари. Но выходить тебе все равно пока не разрешаю.
Иногда мне хотелось взбунтоваться против маминых правил, но не таким я был человеком.
– Я просто хочу отсюда выбраться. Мне ужасно скучно!
Она встала и сжала ладонями мое лицо.
– Hijo de mi vida[19], – сказала она. – Я понимаю, тебе кажется, что я слишком строга с тобой. Прости меня, но на то есть причины. Вот когда повзрослеешь…
– Ты всегда так говоришь. Мне пятнадцать. Сколько еще ждать? Когда ты решишь, что у меня достаточно мозгов, мам? Я ведь уже не мальчик.
Она взяла мою руку и поцеловала ее.
– Для меня ты всегда им будешь, – прошептала она.
По щекам ее текли слезы. Чего-то я в этой жизни не понимал. Сначала Данте. Потом я. И вот теперь мама. Все вокруг плачут. Может, слезами можно заразиться? Как гриппом.
– Ладно, мам, – прошептал я и улыбнулся, наверное, надеясь, что она объяснит, почему плачет. Однако ответ мне пришлось выуживать самостоятельно.
– Ты в порядке?
– Да, – сказала она. – Все хорошо.
– Что-то непохоже.
– Я пытаюсь о тебе не волноваться.
– А чего ты волнуешься? Это был обычный грипп.
– Я не о том.
– А о чем?
– Что ты делаешь, когда уходишь из дома?
– Всякое.
– У тебя совсем нет друзей. – Она прикрыла было рот рукой, но одернула себя.