Корреспондент CNN:Вернемся к сентябрю 2001 года. Тогда президент обещал, что мы схватим его (Усаму бен Ладена), живого или мертвого. Но он до сих пор не пойман. Я знаю, вы скажете, что в войне против террора мы достигли значительных успехов, и это действительно так. Но это – провал.
Советник по национальной безопасности Фрэнсис Фрэгос Таунсенд:Я бы сказал, что это успех, который ждет нас в будущем. Я бы не сказал, что считаю это провалом.
Спасибо за подсказку, мистер Таунсенд! Вы открыли для нас целый мир возможностей по части выхода из неприятных ситуаций. Например: «Нет, господин полицейский, я не пьян! То, что вы видите, – это трезвость, которая пока еще ко мне не вернулась». Или: «Не надо говорить, что я еду без прав! На самом деле я езжу с правами, просто я их еще не получил». Или: «Милая, не говори, что я потерял работу! Я считаю, что это – повышение, которое меня еще только ожидает!»
В английском языке такие туманные выражения именуют «куньими речами», поскольку этот маленький пушной зверек способен высасывать птичьи яйца, оставляя скорлупу неповрежденной. Обтекаемые фразы – особый вид уклончивости, используемый для того, чтобы нейтрализовать утверждение или уйти от ответственности. Мы не выводим войска – мы их передислоцируем. Мы не занимаемся эскалацией военных действий – это лишь всплеск активности. Или, как в приведенном примере, мы не терпим неудачу, а предвкушаем успех. Советник по национальной безопасности достигает совершенства в двусмысленности своих заявлений, подменив слово фактически противоположным по значению. Подобному трюку позавидовал бы лучший в мире специалист по высасыванию яиц; нечто подобное предчувствовал Джордж Оруэлл, когда придумал термин «новояз».
Называя реплику мистера Таунсенда «уклончивой», мы великодушно признаем, что некоторая, пусть минимальная, доля истины в ней есть. Она до смешного обманчива, но это все-таки не полное вранье. Но где та грань, за которой уклончивость теряет связь с реальностью и становится откровенной ложью?
Это как с тем парнем, который, гуляя по Мэйн-стрит, видит прохожего и кидается к нему с восклицанием:
– Раппопорт! Что с тобой произошло? Раньше ты был маленьким и толстым, а теперь стал высоким и поджарым! Ты всегда так хорошо одевался, а сейчас ходишь в каком-то грязном старье! Да и лысина твоя исчезла, теперь у тебя вон какая шевелюра!
– Простите, но я не Раппопорт! – говорит прохожий.
– Так ты еще и имя сменил!
Но вернемся к нашей теме. Только ли в уклончивости виновен мистер Таунсенд, или же он применил прием описанной выше апелляции к незнанию? В последнем случае некое суждение преподносят нам как истинное лишь потому, что его ложность пока не доказана. Никто не доказал, что Усаму никогда не поймают, так что, если верить Таунсенду, мы можем считать, что однажды это произойдет. Да, это победа!
«Что, мистер Т., опять?»
Только не надо думать, что мы насмехаемся над подобной логикой! Мы от нее просто в восторге – но не сейчас.
Фрэнк Лунц, консультант Республиканской партии, написал целую книгу об уклончивой речи под названием «Слова, которые работают». Он советует политикам говорить так:
Электронный перехват а не тайное прослушивание
Изыскания в области энергетики а не бурение скважин
Упрощение налоговой системы а не налоговая реформа
Налоговые льготы а не снижениеналогов
Стипендия а не образовательный ваучер
Демократы тоже не бездействуют. Лингвист-либерал Джордж Лакофф, раздраженный тем, что его партия постоянно проигрывает хитрым консерваторам, удумавшим именовать «налог на наследство» «налогом на недвижимость», попытался изобрести ответную, еще более уклончивую фразочку. Почему бы не называть политически предвзятых судей «судьями свободы»? Отличный ход, Джордж, но консерваторы все равно вне конкуренции. Нетрудно понять, почему политики готовы отваливать кучу денег за подобные рекомендации. Мы, со своей стороны, готовы предложить им несколько советов бесплатно.
Никогда не говорите:
«Моя мать убила человека топором».
«Я провел семь лет в военной тюрьме и три месяца – в реабилитационном центре для алкоголиков».
«Я начинал карьеру барменом в клубе для джентльменов».
Вместо этого говорите:
«Моя мать была специалистом по режущим предметам».
«Я получил образование в самых уважаемых в стране заведениях».
«Я всегда стремился служить людям».
Стивен Пул недавно определил туманные слова как «непроизносимое», именно так озаглавив и свою книгу. Непроизносимое касается в том числе тактики переименования политических позиций с целью замаскировать их истинные значения. Вот несколько практических примеров непроизносимого:
«Давайте заменим “на краю пропасти” на “все великолепно”»
Надпись на здании: «Клуб Hi-Hat. Стриптиз всю ночь».
Табличка у входа: «Случайная мутация или остроумный дизайн? Решайте сами!»
Я надеюсь, каждая женщина в нашей стране, согласна она с Роу или нет, принимает она одно решение или другое, может с уверенностью сказать: право на свободу выбора означает, что государство уважает личность, а разве не это главное?
– Барбара Боксер, сенатор США
Мы собираем письменные свидетельства женщин, пострадавших от аборта, женщин, убежденных, что истинные феминистки отстаивают право на жизнь, и от профессионалов, считающих, что Роу подрывает нравственные устои профессий медика и юриста
– Норма Маккорви, под псевдонимом Джейн Роу выигравшая судебное разбирательство «Роу против Уэйда» [3] и добившаяся права на аборт, но впоследствии ставшая убежденной феминисткой и участницей движения за запрет абортов
Кто-нибудь из вас помнит, когда право на жизньназвали запретом на аборт? И когда, интересно, право выбораприравняли к праву на абортили, точнее, к праву на аборт по требованию?
Наверняка еще в старые добрые времена, до того, как любители усовершенствовать термины всерьез взялись за английский язык и изменили названия позиций и идей, чтобы запрятать поглубже их суть, заодно нагрузив дополнительными смыслами. В 1970-е годы борцы против абортов подняли на щит лозунг «Право на жизнь», а позднее стали называть себя «борцами за жизнь». Идея этого переименования в том, чтобы заклеймить оппонентов как «борцов против жизни», или, того лучше, как «воинов смерти». Таким образом, выбор между «борцами за жизнь» и «воинами смерти» стал напоминать вопрос: «Кем ты хочешь быть, Люком Скайуокером или Дартом Вейдером?»
3
Знаменитый судебный процесс 1973 г., в рамках которого Верховный суд США принял решение о том, что человеческим существом считается плод, способный к самостоятельному существованию вне материнской матки, т. е. при сроке беременности от 28 недель, и что, соответственно, при более ранних сроках беременности женщина вправе самостоятельно принимать решение об аборте. –