10 Плоские рыбы плавают так же, как ходят одноглазые люди.
Природа их нарушена. Перепончатоногие птицы используют свои конечности для плавания. Они дышат воздухом и двуногие, но в то же время живут в воде и отрастили перепонки. Конечности
15 служат им вместо плавников. Расположены они, как у остальных птиц, посредине тела, однако несколько сдвинуты назад. Они коротконоги и такое расположение конечностей помогает им плавать. Эти птицы коротконогие потому, что природа отняла часть длины у конечности и отдала ее перепончатой лапе. Ведь более широкая лапа лучше длинной раздвигает воду во время плавания.
20 XVIII. Крылатые существа имеют конечности, а рыбы — плавники по понятной причине. Первые живут на суше и не могут все время оставаться в воздухе, рыбы же живут в воде и вдыхают
714b воду, а не воздух. Им плавники полезны для плавания, а ноги не нужны. Если бы у них были и конечности, и плавники, они были бы бескровными. Птицы чем-то подобны рыбам. Ведь их крылья расположены в верхней части тела, как и у рыб, пара
5 плавников у которых также расположены сверху. Ноги у птиц расположены снизу, рыбы же часто имеют нижние плавники, расположенные рядом с верхними. Кроме того, у птиц есть хвост, а у рыб хвостовой плавник.
XIX. Может возникнуть вопрос о том, как передвигаются моллюски (ὀστρακοδέρμων)[123] и откуда начинается их движение,
10 если у них правая и левая стороны не различаются. Но ясно, что они движутся. Следует ли считать весь их род увечным (ἀνάπηρον), то есть передвигаются ли они подобно животным, у которых отрезали конечности, или же их движение подобно тому, что наблюдается у тюленей и летучих мышей (которые тоже четвероногие,
15 но плохо устроенные)?[124] Моллюски передвигаются, но их движение противоестественно. Сами они неподвижны, но если вам кажется, что они существа стационарные (μόνιμα) и приросшие (προσπεφυκότα) к определенному месту, то вы обнаружите, что они способны двигаться; а если вы решите, что они способны к перемещению, то обнаружите, что они стационарны. Правое и
20 левое почти не различается и у крабов, однако не вполне. Это видно по клешням, так как правая у них больше и сильнее, как если бы правое и левое стремились чем-нибудь различаться.
Об остальных частях животных, в особенности тех, что предназначены для передвижения с места на место, сказано достаточно. Теперь, после разрешения этих вопросов, нам следует поразмышлять о душе[125].
Цицерон (О природе богов 1.13.35), Климент Александрийский (Протрептик 5.58) и Прокл (Комментарий к Тимею Платона 35А, 122.10–17)[127] примерно одинаковыми словами сообщают, что Теофраст [372–287 до н. э.] был склонен отождествлять бога и звездное небо («небеса одушевлены, а значит божественны»). И действительно, в публикуемом ниже переводе апорий, связанных с первой философией[128], преемник Аристотеля нередко высказывает идеи, несколько неожиданные для ученика Стагирита. В частности, в ряде мест он настаивает на том, что космос — это живое и упорядоченное целое, а потому движение, присущее ему от природы, не следует пытаться объяснять при помощи различных телеологических конструкций и тем более постулировать независимый от него первый двигатель. Неоплатоник Юлиан (Речи 8(5).3, 162А-С) также отмечает, что, в отличие от Аристотеля, Теофраст не исследовал причин движения бестелесных и умопостигаемых сущностей, в том числе пятого элемента, эфира, ограничившись замечанием, что таково их движение по природе. Аналогично, Прокл (Комментарий к Тимею Платона 35А, 120.8-22) обвиняет Теофраста в нежелании изучать первые причины вещей и, прежде всего, отвечать на вопрос о том, является ли душа первопричиной движения или же нечто должно ей предшествовать. По его словам, критикуя Платона, Теофраст говорил, что «нам не следует спрашивать: „Почему?“, когда речь заходит о естественных явлениях. Ведь абсурдно… недоумевать по поводу того, что огонь жжет, а снег морозит». Далее Прокл замечает, что наш перипатетик, конечно, преувеличивает, так как иначе он не написал бы столько книг о громе, ветрах, молниях, ураганах, дожде, снеге и тумане.
Считая естественные науки лишь «вероятными», Теофраст, по словам Симпликия (Комментарий к Физике Аристотеля 1.1, 184а16 сл., фр. 142–143 FGH&S), следует за Платоном (ср. Тимей 29с) и Аристотелем (ср. Вторая аналитика 1.2, 71b20-23), полагая, что, не имея возможности исследовать первые начала непосредственно, «мы должны удовлетвориться тем, что происходит по природе и находится в наших силах (φύσιν καὶ δύναμιν)». И далее (цитируя из первой книги Теофраста О природе):
123
Буквально, «черепкообразные», например, улитки, устрицы и т. д. См.
125
Очевидно, Аристотель рассматривает этот трактат в качестве дополнения к своему большому сочинению
126
Исследование выполнено при финансовой поддержке РНФ в рамках проекта (№ 15-18-30005) «Наследие Аристотеля как конституирующий элемент европейской рациональности в исторической перспективе». Впервые опубликовано: ΣΧΟΛΗ (Schole) 10/2 (2016). c. 710–713.
127
Здесь и далее свидетельства о Теофрасте представлены по собранию Fortenbaugh, Gutas, Huby & Sharpies 1992 [FGH&S].
128
В списке сочинений Теофраста Диоген Лаэртий (5.46) упоминает одну книгу