Дорота. Как ты познакомился с ней? Когда был дома?
Януш. Да, мы познакомились благодаря моему кузену, который учился в торуньской школе. Форма и профессия моряка-рыболова придавали мне известную привлекательность.
Дорота. Ну конечно же, это ведь так романтично.
Януш. Да. Она была брюнеткой с короткими волосами, но выглядела по-девичьи мило. Когда она смеялась, мне казалось, будто колокольчик звонит. Она была нежной и улыбчивой. Ее звали Мария, и я влюбился в нее. Она тоже что-то чувствовала ко мне, и мы дали слово, что будем «ходить» друг с другом. Так это тогда называлось, когда девушка с парнем начинали встречаться.
Дорота. Что — встречаться на расстоянии?
Януш. Вот именно, в этом-то вся проблема. Влюбленные склонны верить, что будут ждать друг друга. Мне казалось, что если я могу любить на расстоянии свою мать, то смогу любить и другую женщину. И не видел в этом никакой проблемы.
Дорота. А она тоже так думала?
Януш. Так мне казалось тогда, после наивных обещаний, которые мы давали, убеждая друг друга, что до сочельника осталось всего лишь три месяца. Такие интервалы назначались между встречами. У нас не было денег на частые приезды, и мы могли встречаться лишь по праздникам. Однако я изо всех сил стремился, чтобы наши встречи были чаще. Дорога домой по маршруту Варшава—Колобжег в вагоне, полном пьяных солдат, занимала десять часов. Но я проделал ее не раз, чтобы провести с Марией хотя бы несколько часов, а уже к понедельнику вернуться на занятия в училище. К сожалению, оказалось, что к этой любви на расстоянии я отнесся более серьезно, чем она. Для меня это был удобный союз: я очень много занимался, а наши отношения отнимали у меня совсем немного времени, мне даже не надо было ходить на свидания (смеется). И по сей день мои связи с женщинами на расстоянии намного.крепче. Это, наверное, очень эгоистично, но для меня это важно, что они не крадут у меня времени, которое я предназначаю для реализации собственных планов. А тогда у меня была девушка, которую я любил, по крайней мере, мне казалось, что я был влюблен. Я знал, что где-то кто-то ждет меня, но в то же время у меня оставалось время и для достижения наилучших результатов в учебе, и для того, чтобы делать все, что мне захочется. Уже тогда я увлекался физикой. Но Мария не была готова к отношениям на расстоянии и, бросив меня, познакомилась с другим парнем. Я переживал это расставание очень болезненно. Время влюбленности было необыкновенным, до сих пор я помню, как однажды губами коснулся ее груди через толстый синий свитер, пахнущий стиральным порошком «Ы». Этот поцелуй был очень робким. Но таким чудесным.
Дорота. А письма вы писали друг другу?
Януш. Она писала мне прекраснейшие письма, которые сами по себе были настоящей поэзией. Переписывала для меня томики стихов. Это были не только стихи Посвятовской или Павликовской1, что могло бы показаться слишком тривиальным. Оставляла отпечаток помады на письмах, каждое из которых насчитывало страниц по одиннадцать. Она была необыкновенно впечатлительной. И в то же время исключительно красивой, а значит, представляла собой объект воздыханий других парней, живших по соседству. Я же был далеко, а если ты не рядом, то зачастую ты не прав... даже когда ты прав. Так уж повелось. Думаю, что нашу влюбленность погубило расстояние. Приехав однажды домой, я узнал, что она проводит время с другим, я страшно переживал из-за этого. Моя мама тоже полюбила ее, как и я. Моя мама любила все, что любил я, из принципа. Она так сильно любила меня, что, когда я начал встречаться с Марией, очень обрадовалась моей влюбленности. Но может, это было просто проявление эгоизма с ее стороны, ведь она знала, что я буду чаще приезжать (смеется). Мария, даже после разрыва со мной, навещала мою маму, так сильно они подружились. Они долго поддерживали общение, что позднее причиняло мне боль, поскольку я чувствовал себя обманутым, раненым, измученным. Это Мария так меня измучила. Я был верен и предан ей, а она оставила меня ради другого. Впервые со мной произошло нечто подобное, впервые я почувствовал себя брошенным. Я стремился к тому, чтобы во всем быть самым лучшим, а тут неожиданно со мной происходит такое. Как она могла променять меня на другого?
Дорота. Это катастрофа.
Януш. Да, катастрофа. Она не просто бросила меня, но еще и предала. Одновременно со мной у нее был какой-то
парень, мне это стало известно в один из моих очередных приездов. Дело дошло до очной ставки, в ходе которой она призналась, что все обстоит именно так и что практически мы расстались, хотя она и не сказала мне об этом. Случилось это перед Рождеством, так как я приезжал домой только по случаю праздников, таких как Рождество или Пасха. Для меня было ужасно гнетущим и удручающим сознавать, что вот я уеду и уже никто не будет меня ждать. Мне кажется, что эти несчастные любови помнятся лучше, чем счастливые. Быть может, это объясняет человеческую склонность бросаться с головой в самые трудные и болезненные связи с известной долей мазохизма Если бы мы не страдали, то, вероятно, не чувствовали бы, что любим. Возвращаясь же к рассказу о Марии, полага-гаю, связь с ней была классическим тому примером. Благодаря полученному опыту я стал читать еще больше поэзии и очень часто плакал. Разумеется, я не мог показать своих чувств и открыться товарищам, потому что если бы они узнали, что меня «бросила баба», то сочли бы это крайне странным. Совсем недавно в Торуни, когда я уже обрел популярность, произошла наша встреча. Обо мне были опубликованы какие-то статьи, я стал известным и однажды подписывал книгу на встрече с читателями, организованной в Торуни. И на эту встречу в книжном магазине «Матрас» пришла она...
Дорота. Ты узнал ее?
Януш. Нет, в первый момент не узнал. Передо мной стояла очередь, я непрерывно что-то подписывал, поэтому вначале и не узнал ее. Лишь когда она заговорила, я вспомнил ее голос. Он не изменился. Это была необычная встреча, в такой ситуации вообще трудно что-либо сказать. Она не хотела вспоминать о том, что сделала мне что-то плохое, я же не хотел будоражить былые чувства. Мы стали на тридцать с лишним лет старше... А потом не было времени. Мы обменялись электронными адресами, но я ей не написал. Мне говорили, что она несчастлива в личной жизни. Торунь — небольшой город, я узнал об этом от кого-то из знакомых. Но этоможет быть неправдой. Счастье — самая относительная вещь во Вселенной. Что-то подобное непременно должно было случиться: вдруг оказалось, что ее первый парень, то есть я, для нее по-прежнему важен. И если каждый раз, когда она прогуливается по торуньской аллее, к ней возвращаются воспоминания обо мне. Меня же эти переживания надолго отвратили от мыслей о девушках. Я был целиком поглощен учебой. С середины четвертого и весь пятый год обучения девушки вообще меня не интересовали. Я боялся, что они снова принесут мне страдание. Я замкнулся, и совершенно напрасно.
Дорота. Ты занимался с этой девушкой любовью?
Януш. Нет-нет. До этого у нас не дошло. Но мне тогда все казалось исключительно эротичным, все было прямо-таки пропитано эротизмом. Касание рук, вдыхание запаха ее волос, целование шеи, прикосновение губами к свитеру, под которым угадывалась грудь... для меня это было необыкновенное эротическое переживание. Потом я вернулся в Торунь, на первом и втором курсах университета я тоже не интересовался женщинами. К тому же их было совсем мало, — в конце концов, я изучал физику (смеется).
Дорота. Да, это очень мужская наука.