— Удали, зачем ты нас снимала? — хмуро интересуюсь я.
— Отправила Вершининой. Пусть не думает, что у нас здесь тухляк. Старички еще как отжигать могут, заглядение!
Это верно. Будто вторую молодость почувствовали.
— Вот это она вырядилась! Мама дорогая! — подруга прикрывает рот рукой.
— Бобылева, перестань! — улыбаюсь, глядя на Галину Ивановну, главную модницу нашего стардома, как любит выражаться Инга.
Красивое винтажное платье в стиле пин-ап и высокие ажурные перчатки точно не останутся без внимания.
— Даже Грипп приползла. А говорила, что проигнорирует это бесполезное мероприятие, — усмехается моя коллега, Ленка.
— Не удержалась из любопытства? — предполагаю я, наблюдая за тем, как женщина крадется вдоль стены.
— Так и есть. И эти туда же, отвезите нас на дискотеку, — качает головой, указывая на группу колясочников, облюбовавших пространство у дальнего окна.
Ну и пусть. Все лучше, чем сидеть в палате и скучать. Хоть какое-то разнообразие.
— У Германа там уже стол заказов образовался, — Сережа кивает в сторону Левицкого. Его окружила целая толпа пенсионеров, жаждущих услышать любимую песню. Вон заиграл даже знакомый нам «Ласковый май».
Гера у нас сегодня за диджея. Ну а кому, если не ему можно было бы доверить такую важную миссию? С его-то горячей любовью к старым хитам — без вариантов.
Надо ли говорить, что Левицкий пришел в состояние нездорового восторга, когда я рассказала ему о своей задумке. Пару недель он ходил за мной по пятам, фонтанируя идеями. Три дня готовил репертуар. Не спал накануне. Забавный…
— Бобылыч, ты ревешь, что ли? — замечаю, что глаза девушки подозрительно блестят.
— Угу, — шмыгает носом в ответ. — Вот ты только посмотри на них. Разве нам такое светит?
Проследив за ее взглядом, понимаю, что она имеет ввиду. Одинцовы. Медленно танцуют в центре зала под композицию Стиви Уандера, совсем не обращая внимания на присутствующих. Игорь Петрович осторожно придерживает жену за талию и ласково нацеловывает каждый сантиметр ее лица.
Сентиментальная Ритка, глядя на эту трогательную картину, утирает слезы.
— Внучка привезла их полгода назад. Живет в Америке вроде бы… — протягиваю ей платок.
— Они ж нормальные. Ну в смысле не похожи на чиканутых и передвигаются неплохо, — громко сморкается и пытается успокоиться, делая глубокий вдох.
— Не знаю, Рит. Люди, которые оставляют здесь своих родственников, зачастую не поясняют причину своего поступка… У Одинцовых, кстати, в июле был юбилей. Пятьдесят лет вместе, представляешь? — в груди становится тепло, когда я вспоминаю тот день. — Игорь Петрович предстал перед любимой женой в костюме и с шикарным букетом роз в руках. Зачитал наизусть стихи, написанные Аркадием Семеновичем. Это притом, что с памятью у него уже давно начались серьезные проблемы.
— И я так хочу, — мило икает она. — Чтоб раз и навсегда. Но кто ж меня, такую страшилу, полюбит?
— Ты чего? — поворачиваюсь к ней и беру за руку. — Ну какая страшила, Рит? О чем ты!
— Жирная и уродливая, — зажмуривается и принимается реветь пуще прежнего.
— Глупости! — обнимаю ее крепко-крепко. — Это ты из-за Яковлева в себе такие комплексы взрастила?
Вчера он пытался подарить Бобылевой большую плюшевую свинью. Это притом, что у девчонки был праздник, день рождения.
— Я с ним еще раз поговорю!
— Не надо, Даш… Он прав, я — квадрат, мне надо худеть, — шумно сморкается в платок.
— Вот еще, у тебя прекрасная фигура!
Это не лесть. Я и правда так считаю. Риту ну никак нельзя назвать квадратной и толстой. Да, она с формами, но как по мне, это только плюс.
— Не надо! — обиженно кричит, хватая со стула свою куртку. — Можешь быть честной хотя бы сейчас? Неужели обязательно все время жалеть меня?
— Рит…
— Я пойду, мне надо готовиться к семинару Укупника.
— Рита…
Расстроенно смотрю ей вслед. Хочется остановить ее, но я понимаю, что мне это вряд ли удастся.
— Так все, Арсеньева, прекращаем веселье, — тяжело дыша, сообщает выросшая передо мной Ленка. — Там уже трое перестарались. Львовичу плохо, твой стихоплет за сердце хватается, и у Галины спину защемило. Сворачиваем танцы, не то на завтра все постояльцы перейдут в разряд лежачих.
Киваю и направляюсь к Герману. Настроение стремительно падает вниз. Называется хотела как лучше, а получилось как всегда…
Несколько часов спустя мы с Сережей стоим напротив моего общежития. Тишина, кругом ни души… Время-то уже позднее.
— Спасибо, что помог все организовать, — благодарю, утыкаясь замерзшим носом в горловину его вязаного свитера.