Слышу, как тягостно она вздыхает.
— Мне нужно домой, — начинает давить на жалость.
Что ж. Ожидаемо…
— Родители будут переживать, если я не вернусь.
Родители будут переживать.
— Мне плевать, — отзываюсь равнодушно.
— Тебе, наверное, не понять, — тихо мямлит девчонка, но я все слышу. — Ты живешь один. Почему?
И все-таки Беркут — то еще трепло. Эту информацию она могла получить только от него.
— Почему, Ян? Один, отдельно от семьи. Разве это нормально?
Слово «нормально» и я — априори антонимы.
— Не твоего ума дело.
— Не моего конечно. Просто это так… странно. У вас в семье какие-то проблемы?
Всерьез решила, что я стану отвечать на ее вопросы? Просто смешно.
— На данный момент проблемы у тебя, — напоминаю я ей.
Замолкает, правда ненадолго.
— Из-за тебя меня снова накажут. Я только-только отсидела три недели домашнего ареста.
— Тебе полезно, — потираю висок.
Опускаюсь на пол. Прислоняюсь спиной и затылком к дверце шкафа. Меня снова донимает головная боль. Пока еще умеренная, но уверен, по традиции, к ночи она перерастет в мигрень.
— Что значит полезно?! — возмущается, дважды чихнув. — Кстати, здесь ужасно воняет хлоркой. Ты в курсе?
В курсе. Оно и к лучшему. Перебьет твой навязчивый запах…
— И еще мне холодно. Очень холодно.
А в этом сама виновата. Явилась спасать Князева фактически в чем мать родила, но жаловаться не буду, Арсеньева без одежды выглядит весьма недурно.
— Ян… Выпусти, пожалуйста.
Уже «пожалуйста». Все становятся сговорчивее, стоит лишь немного припугнуть.
— Если не вернусь до утра, меня не отпустят в Питер, — сокрушается она.
То, что надо. Еще там мне тебя не хватало. Итак достала уже перед носом маячить. На пару с Беркутовым.
— Привезу тебе магнит на холодильник, — обещаю я.
С досады опять лупит по стенке шкафа.
— Ладно, путеводитель, Арсеньева. С фотографиями, — улыбаюсь.
— Лучше выпусти. Хочу своими глазами увидеть этот город.
— Увидишь. Когда-нибудь. Если переживешь эту ночь, — добавляю я.
— Ты не оставишь меня здесь.
— Да ну…
— Ты… не станешь поступать так со мной!
— Как самонадеянно с твоей стороны. С чего бы?
— Не станешь, — повторяет упрямо.
— Ты в этом так уверена? — уточняю насмешливо.
Да, знала бы ты, с кем имеешь дело. В своей жизни я сделал столько дерьма, что тебе и не снилось…
— Дочитал книгу? — неожиданно переводит тему. — «Пролетая над гнездом кукушки» Кена Кизи — очень странный выбор, не находишь? И как тебе?
Молчу.
— А я сейчас читаю Рэя Брэдберри.
Закатываю глаза. Трещит как сорока. Ей и собеседник ни к чему.
— Что именно?
Зачем спрашиваю и поддерживаю этот нелепый диалог — не имею ни малейшего понятия.
— «451 градус по Фаренгейту»…
Не менее странный выбор, чем мой.
— Мне нужно поговорить, а слушать меня некому. Я не могу говорить со стенами, они кричат на меня. Я не могу говорить с женой, она слушает только стены, — цитирую я.
— Очень злободневно. Но сперва мне казалось, что я зашла в темный лес без фонаря, — делится впечатлениями девчонка.
Нашла тоже время…
— Пожарные, которые не тушат, а поджигают. Мир, в котором нет места чести и любви. Думать запрещено. Представляешь, уже тогда Брэдберри фактически предсказал наше будущее. Я про общество потребителей и массовую деградацию.
Девочка, заинтересовавшаяся антиутопией, а не бабским глянцевым журналом, продолжает приятно удивлять.
— Зачем миру читающие люди? Ими сложно управлять, ведь книги пробуждают разум, — пожимаю плечом. — Брэдберри напечатал этот роман на арендованной пишущей машинке. За девять дней. Сидя в полуподвальном помещении библиотеки Лос-Анджелеса, — рассказываю я.
— Ты читал его?
— Естественно.
— Так я и думала.
— Хватит мне зубы заговаривать.
Начинаю злиться. Какого дьявола она заводит со мной светскую беседу? Условия, как бы, к этому не располагают.
— Я и не заговариваю. Просто страшно… что ты уйдешь.
Дура. В этом твое счастье.
— Так и не сказал спасибо за подарок, — расстроенно щебечет спустя пару минут.
Все еще ждет благодарности? Ну-ну. Держи карман шире.
— Я оставил его в подъезде. И твои идиотские шары тоже.
Молчит. Обиделась. Бьюсь об заклад, мой ответ оскорбил ее до глубины души. Почти уверен в том, что подарок она выбирала долго и тщательно.