— Подождите! Где парень? — глотая соленые слезы, спрашиваю я.
— Вниз, дуры! Вниз! — совсем не пытается меня услышать.
— Парень. Он там?
— Даша! — Харитонова хватает меня за руку. — Умоляю тебя, пойдем на улицу. Если Ян внутри, то ты ему ничем не поможешь. Мы его на балконе увидим! Скорее! Идем!
— Саааш…
— Давай.
Она тащит меня вниз по лестнице, а перед глазами все еще стоит горящая квартира…
— Зачем же он пошел туда?! Зачем! Мы должны были остановить его!
— Эй!
Харитонова резко разворачивается ко мне.
— Там ведь пламя до самого потолка! Саша! — судорожно цепляюсь за ее пуховик.
— Арсеньева!
— Слышишь сирену? — прижимаю палец к губам. — Пожарные приехали.
— Да.
— Зачем же он бросился в огонь?! Мы должны были его остановить! Должны были! — повторяю в истерике.
— Даш… — Харитонова меня хорошенько встряхивает. — У него сестра в пожаре погибла. Так что, боюсь, он все равно нас не послушал бы…
Глава 17. Триггер
Поднимаюсь по ступенькам вверх, игнорируя вопли людей, столпившихся у подъезда.
Стадо баранье. Орут как долбанутые, а толку ноль.
На лестничной клетке третьего этажа суета нереальная. Шумно. Мужик орудует топором.
Зашибись. Неужели ребенок один дома?
— Отойди, Федь! — кричит высокий бугай, широко распахивая дверь.
Пламя в квартире стоит до потолка. Люди, живущие по соседству, выносят ведра с водой, но все это бесполезно. Здание старое, да и пожар достиг таких масштабов, при которых своими силами ни за что его не потушить. А время-то идет…
— Дайте это сюда, — выдергиваю из рук женщины одеяло и накидываю его на себя. Не особо поможет, но есть ведь еще куртка, так что несколько секунд вполне можно выиграть…
— Эээ, парень, ты куда собрался?! — орет кто-то в спину, когда я делаю шаг вперед.
— Стой! Сгоришь!
Глупцы. Мне терять нечего… Предки вздохнут свободно. Отец перекрестится, мать поплачет и успокоится. Да и друзья забудут уже через неделю-другую.
Застываю в ступоре. Войти в горящую квартиру — пол беды. Мой самый злейший враг — это воспоминания. Болезненные. Мучительно-яркие. Выворачивающие наизнанку…
Страшные картинки из моего детства беспощадно атакуют воспаленный мозг.
Дача. Из деревянного сруба.
Новый год. Сверкающие огнями гирлянды. Сосна до самого потолка…
Пожар.
Я внизу, сестра на втором этаже. Спит в своей комнате. Родителей дома нет.
Гоню мысли о том роковом дне прочь, но они вновь и вновь меня терзают. Душат. Ломают.
Сбить морок помогает все тот же огонь. Невыносимо жарко. Нечем дышать, он повсюду. Распространяется с неумолимой скоростью. Стремится поглотить все вокруг.
Ненавижу его. До противной тошноты и мерзкой дрожи, сковавшей тело в самый неподходящий момент.
Иди! Оглох? Слышишь, кто-то кричит. Плачет. Зовет на помощь.
Языки пламени обжигают кожу рук, пожирают одеяло. Скидываю его и пробираюсь тупо на звук детского голоса. Только это позволяет отвлечься и понять, в какую сторону нужно двигаться. Ведь разобрать, где находится балкон вообще нереально.
Не дышу, закрыв рот и нос ладонью. Уже вблизи замечаю балконную дверь, вслепую нащупываю ручку и дергаю на себя.
— Мама… — истошно вопит мальчишка, забившийся в угол.
— Не совсем.
Кашляю так, что того и гляди все свои внутренности выплюну наружу. Но меня немного отпускает.
Сопляк живой. В сознании. И это радует.
— Один дома?
— Да. Ты горишь! — тычет в меня пальцем.
Дьявол…
Стаскиваю с себя полыхающую куртку. Тяжелой подошвой тушу зашедшееся пламя.
В квартире что-то трещит. И это дерьмовый знак.
— Сюда иди.
— Я тууууда… не пойду!
Истерит, с ужасом глядя на то, что происходит позади меня.
— Поднимайся, сказал! — ору на него.
— Нет. Боюююсь!
— Твою мать. Издеваешься?
Слышу пожарную сирену.
— Уходить надо, — пытаюсь открыть гребаное окно, но, как назло, работает только режим проветривания. Сломано, видимо.
— Как тебя зовут?
— Роммма, — пискляво отзывается тот.
— Прямо как моего другана Беркута, — хмыкаю я.
Ну что за херня с окном?
Осматриваю балкон метр на метр. Ищу хоть что-нибудь, но здесь вообще голяк полный.
— Рома, лицо закрой.
— А?
— Делай то, что я тебе сказал!
— Зачем это? — спрашивает, икая.