Она сделала шаг ближе. Я лениво моргнул, напрягшись в предвкушении ее близости. Дыхание выровнялось.
– Я постоянно прокручиваю в голове ту ночь, – произнесла она, облизав губы и продолжая поглаживать мой воротник. Ее прикосновения были легкими, как перышко, и полны сочувствия. – Звуки. Запахи. Мне кажется, я чувствую вкус пороха во рту.
Я сжал челюсть, пытаясь не оказаться в том переулке.
– Все кончено.
– Я все еще вижу взгляд Иэна. Этот безжизненный, ужасный взгляд, – продолжала Челси. – Я чувствую, как бегу по тротуару. Камни врезаются мне в пятки. Я слышу в ушах свое сердцебиение. И я всегда вижу… тебя.
Я схватил ее руку и опустил ее к своему сердцу.
– Я здесь, – ровные удары были утешением для нас обоих. – Комбс, я не умер в том переулке. – Провел я большим пальцем по ее костяшкам. – Если ты продолжишь жить в той реальности, где я умер, то я потеряю тебя.
Я не мог потерять ее.
У нас наконец-то появился реальный шанс, и, черт возьми, я знал, что Челси хотела этого так же сильно, как и я. Не говоря уже о том, что теперь она была свободной.
Не так давно ко мне приходил Майлз с кофе и пончиками, чтобы рассказать о том, что происходит с группой. Они все еще репетировали. Они прослушивали гитариста – знакомого Девона из социальных кругов. По словам Майлза, гитарист был из того социального круга, который включал ночные тусовки и наркотики. Казалось, Майлз не питал надежд касательно будущего «Стоп-кадра», и я не мог не чувствовать толику вины за то, что группа пошла по наклонной. У СМИ сложилось впечатление, что я взял перерыв, чтобы оправиться от огнестрельных ранений, – они не знали, что я покинул группу еще до того, как произошло нападение.
Майлз сказал, что Девон не выказывал никаких сожалений по поводу разрыва с Челси. Он едва ли произнес об этом хоть слово, ведя себя безучастно, как зомби. Наркотики превратили его в совершенно нового человека. И хотя у нас были взлеты и падения, но такого я предвидеть не мог. Я никогда не хотел, чтобы наша дружба закончилась таким образом.
И хотя часть меня была благодарна Девону за его беспечную реакцию на потерю Челси, я также не мог не чувствовать ярости.
Как кто-то может быть настолько безразличным к потере такой женщины, как Челси? Одна мысль об этом сжигала меня дотла. Она была из тех женщин, за которую мужчина упорно сражается. Без белого флага или капитуляции – только с кровопролитием. В непробиваемых доспехах и со стальным мечом.
С осознанием того, что, возможно, ты не выйдешь живым из этого боя, но она того стоит.
Я предпринял отважную попытку не думать о нападении, но, когда я просыпался по ночам в холодном поту, я всегда видел ее. Я видел выражение ее глаз, когда она осознала, что в меня стреляли.
Она выглядела так, будто все потеряла.
Вот почему я понял, что она тоже это чувствовала.
Челси закусила губу, на ее лице отображался целый спектр эмоций.
– Хотела бы я быть той, кто тебе нужен, – прошептала она.
Ее слова сразили меня наповал, пока она прижимала кончики пальцев к моей груди и смотрела мне в глаза. В них мерцало извинение.
Мне захотелось встряхнуть ее.
Но еще больше я хотел поцеловать ее.
Челси испуганно ахнула, когда я обнял ее за талию и притянул к себе. Я проигнорировал боль в боку и прижал ее к стене, пытаясь сохранить равновесие.
Ее грудь вздымалась, пока она смотрела на меня, – наши лица разделяли несколько сантиметров. Она выглядела неуверенной. Она была пропитана этой неуверенностью. Но затем она подняла руки к моему лицу и, безвольно прижавшись к стене, поцеловала меня.
Как только наши губы сомкнулись, я застонал от желания и облегчения. Черт… да. Это было чистым экстазом – снова чувствовать ее вкус. Упершись одной рукой в стену рядом с головой Челси, другой я взъерошил ее волосы и углубил поцелуй. На вкус она была как мятная жвачка и солнечные лучи.
На вкус она была такой, словно моя жизнь уже никогда не будет прежней.
Челси притянула меня как можно ближе, одной рукой обхватив мой затылок, а второй зарывшись в мои волосы. Она жадно и нетерпеливо вцепилась губами в мой рот, и ее всхлипы взрывной волной отдавались прямо мне в член. Я целовал ее глубоко, отчаянно, безудержно. Я целовал ее как сумасшедший, поглощающий свой последний ужин. Подняв ногу, она обхватила мою талию и прижалась ко мне еще ближе, возбуждая меня еще больше.
Я был болезненно твердым. Мне нужно было быть у нее внутри.