Развернувшись, я пропустила какую-то женщину к столу с закусками, едва не столкнувшись с кем-то еще.
– Ох, простите…
Я подняла взгляд и застыла.
Передо мной стоял Ноа, его глаза прожигали во мне дыру. У меня закружилась голова, и стало так жарко – я не могла дышать. Я потянулась, чтобы схватиться за что-нибудь, но там ничего не было. Когда я чуть не потеряла равновесие, Ноа быстро шагнул вперед, чтобы поддержать меня.
– Ты в порядке?
Этот голос.
Его голос.
Я слышала его по радио, но это было другое.
Он был здесь. Он был реален.
Мой Ноа.
Его рука все еще поддерживала мой локоть, пока я приходила в себя, и это был наш первый физический контакт за три года. Его прикосновение на мгновение заставило мои мысли закрутиться по спирали. Весь мой мир будто перевернулся.
Захлебнувшись эмоциями, я выдохнула сдерживаемый последние тридцать секунд воздух.
– Ноа.
Его имя звучало как-то чужеродно – как будто я говорила на потерянном, давно забытом языке. Священном, красивом языке.
На языке, который должен был остаться погребенным.
Ноа отпустил мою руку – его движения были ленивыми, замедленными, как будто он не хотел этого делать.
– Я видел, как ты вошла. Я не хотел беспокоить тебя, я просто… – Он почесал затылок. Выражение его лица было непроницаемым. А раньше его глаза рассказывали столько историй. – Прости, наверное, следовало оставить тебя в покое.
Я взглянула на Лизу, которая уже закончила отдавать дань уважения Девону. Она стояла в углу и потягивала лимонад, давая нам возможность побыть наедине. Мой взгляд вернулся к Ноа.
– Все в порядке. Я здесь ненадолго.
Он засунул руки в карманы. Рукава его черной рубашки были закатаны до локтей. На внутренней стороне его руки была недавно набита татуировка с изображением гитары с окружающими ее различными датами.
– Поверить не могу, что его больше нет.
Нет. Это слово было таким убедительным, окончательным. Интересно, чувствовал ли Ноа такой же холод в костях, когда осознал, что я ушла?
Я пониже натянула надетый поверх синего платья свитер и уставилась на пол.
– Я тоже. Думаю, я все еще перевариваю случившееся.
– Челси?
Мое внимание переключилось в правую сторону, когда я услышала молодой невинный голосок.
Сэм. Он подошел к нам с широко распахнутыми глазами и крошками от пончика на лице.
– Сэм… Ты помнишь меня? – спросила я.
Сейчас ему семь лет, и он учится во втором классе. Вероятно, на дни рождения ему закатывали грандиозные вечеринки с кучей друзей и марафонами видеоигр с отцом. Его пижаму с динозаврами, наверное, заменили на пижаму с супергероями или персонажами из «Майнкрафта».
Я задумалась, остался ли у него тот любимый ночник или же его тоже заменили – может, и полностью убрали. Возможно, Сэм больше не боялся темноты.
Сэм с ошеломленным лицом стоял рядом с папой.
– Конечно, я тебя помню. Почему ты ушла?
О боже.
Как я вообще могла выразить словами, почему я ушла?
Какое объяснение могло иметь смысл для маленького мальчика?
Я должна была перестать исправлять всех остальных и наконец-то исправить себя.
Я отказывалась затаскивать тебя и твоего отца на мой токсичный путь.
Ты заслуживал маму, которая не была сломана.
Ты заслуживал гораздо большего, чем та девушка, которой я была.
Я знала, что не могу сказать ничего из этого.
Я опустилась на одно колено, чтобы быть с ним на одном уровне. Его лицо выражало любопытство и ожидание.
– Сэм… я не могла остаться. Я надеюсь, ты сможешь меня простить, – сказала я ему. Мой взгляд был прикован к Сэму, но слова предназначались им обоим.
Сэм несколько раз моргнул, после чего кивнул. Видимо, он обдумывал свой ответ.
– Нам в школе рассказывали о прощении, – произнес он. – Я обязательно тебя прощу, мисс Челси.
Мисс Челси.
Я ответила слабой улыбкой и поднялась на ноги, понимая, что простое объяснение и извинение были правильным выходом. Моей единственной надеждой было то, что Сэм принесет с собой это прощение во взрослую жизнь.
– Это многое значит для меня, – ответила я. – Спасибо.
Сэм посмотрел на отца.
– Ты тоже ее прощаешь? Тебе было очень грустно, когда она ушла. Ты написал много песен. Папа, я думаю, ты должен простить ее.
Казалось, из комнаты выкачали весь воздух. Ноа закрыл глаза и похоже, что стиснул зубы. Его плечи были напряжены, и мне пришлось подавить желание положить ему руку на плечо в успокаивающем жесте. Я сцепила пальцы в замок в качестве физического напоминая о том, чтобы держать свои руки при себе.