– Сэм, почему бы тебе не найти братьев и Бет? Я вернусь через минутку, – предложил ему Ноа.
Сэм помахал мне и ускакал в сторону, не подозревая о неразрешенном напряжении, которое он оставил после себя. Я помахала ему на прощание.
– Прости, – извинился Ноа. Он на мгновение замялся, после чего добавил: – Мне нужно вернуться к жене.
Жена.
Это слово задело.
Я была рада за Ноа и Бет, но в глубине души чувствовала едва заметный укол. Я хотела, чтобы Ноа двигался дальше и обрел покой, но когда он это сделал… что же, это задело.
Бет была жизнерадостной, уверенной в себе и стабильной – всем тем, чем я тогда не была. Казалось, она пробудила в Ноа все самое лучшее, служа светом в его жизни, в то время как я была черной дырой.
Как бы ни было больно, я должна была верить, что именно так суждено было окончиться этой истории. Возможно, это был не тот финал, на который я надеялась или который планировала, но это был правильный финал. Это был необходимый для нас обоих финал.
– Я понимаю, – сказала я, сжимая руки.
Ноа еще мгновение смотрел на меня, как будто сомневался в моем присутствии. Он прищурился, задумчиво нахмурив брови.
Затем откашлялся, взглянул на ботинки и, развернувшись, ушел.
Я попыталась вернуть себе самообладание. Я даже не поняла, что у меня дрожали ноги, пока не начала двигаться.
Я уже подходила к Лизе, которая в углу вела неловкую беседу с незнакомцем, когда почувствовала, как сильная рука сжала мое предплечье. Я резко повернула голову, с удивлением обнаруживая стоящего передо мной Ноа.
– Как долго ты пробудешь в городе? – спросил он. По его лицу все еще нельзя было понять, что он чувствует.
Я же, с другой стороны, была открытой книгой. Было очевидно, что его слова взволновали и потрясли меня. Я прикусила нижнюю губу – привычный жест, когда я нервничала.
– Эм… Я уезжаю завтра утром, – ответила я.
Ноа кивнул, обдумывая мой ответ.
– Давай выпьем сегодня вечером.
– А?
– В «У Эрни». Ты сможешь встретиться со мной в семь вечера?
Я запнулась, подыскивая слова.
– Ноа… ты женат.
Он покачал головой. Его золотое обручальное кольцо блеснуло на солнце, когда он провел руками по волосам.
– Нет, я не это имел в виду. Я просто хочу поговорить, – объяснил он. – Бет знает.
Бет знает?
Его жена знала, что он хочет пригласить свою бывшую любовницу выпить, и она не была против?
– Ноа, не думаю, что это хорошая идея. Мне кажется, нам следует оставить прошлое в прошлом.
– Проклятье, Комбс, ты мне должна. – Ноа оглядел комнату, проверяя, услышал ли его кто-нибудь. Он ущипнул себя за переносицу и наклонился ближе. – Пожалуйста. Я просто хочу поговорить. Но здесь неподходящее место.
То, как он произнес мою фамилию, заставило мой желудок затрепетать. Руки стали липкими, когда я их сжала, а обычно дисциплинированные мысли безудержно заметались в мозгу. Я задавалась вопросом: что такого мы могли сказать друг другу, что могло бы что-то изменить?
Хотя, возможно, дело было не в этом.
Возможно, Ноа нужно было завершение.
Возможно, оно нужно было нам обоим.
И, может быть, однажды я смогу заснуть и не вернуться в мир воскресных утренних блинчиков и вечных видений того, что могло бы быть.
– Хорошо, – мягко произнесла я. – Увидимся в семь.
Ноа казался озадаченным, как будто уже смирился с отказом.
– Хорошо. Спасибо.
Затем он ушел, оставив после себя знакомый аромат одеколона из сандалового дерева.
Я подскочила, когда чья-то рука коснулась моего плеча, и обернулась, обнаруживая стоящую позади меня Лизу с выражением сочувствия на лице.
– Готова идти? – спросила она.
– Да… Готова.
Мы вышли из похоронного бюро на промозглый нью-йоркский воздух. Сквозь серые облака пробивалось солнце, и я улыбнулась этому символизму. Там, за дверьми, Ноа вернулся к семье и кругу друзей. Его рука нежно поглаживала спину Бет, пока она возилась с одеяльцем в коляске. Я заметила две крошечные ножки, что яростно покачивались, пытаясь вырваться из колясочного плена.
В этот момент Бет подняла голову, ловя мой взгляд.
Казалось, мы обе на мгновение застыли. Мы обе не были готовы к обмену взглядами.
Она была необычайно хорошенькой. Черты ее лица были настолько деликатными, что невозможно было представить ее сердитой или взбешенной. Она была воплощением грации и самообладания. Ее ни капли не состарил тот факт, что она стала матерью троих мальчиков – на ее подтянутом лице не было видно ни единой морщинки. Ее темно-каштановые глаза отлично сочетались с веснушками на переносице. В ее взгляде не было враждебности. Не было превосходства или высокомерия.