Все хорошее когда-нибудь кончается. «Арии» пора уезжать. Сцена прощания фанов со своими кумирами достойна картины маслом и напоминает московскую «Олимпиаду-80». Фанатки рыдают навзрыд, утирая слезы платочком, который им, поди, вложила в карман «косухи» заботливая мамаша. Мужская половина, еле сдерживаясь, выдавливает из себя нечто вроде: «Ну, вы к нам… это… приезжайте!». Последние автографы, последние снимки на память. Не хватает только салюта, но громкие выкрики «Ария» — forever!», «Металл!!!» и «Кипелыч!!!» вполне его заменяют.
Обратный путь уже не вызывает энтузиазма. Все озабоченно прикидывают, во сколько же мы окажемся в Москве. Чтобы поддержать боевой дух и потенцию, Дубинин показывает своим «ногастым» коллегам так называемую «дорожную песню», традиционно исполняемую «арийцами» во время странствий и передвижений, в которой о дороге собственно не поется ничего. (Привести слова «дорожной» в книге я, к сожалению, не могу из соображений этики и пристойности.) Со второго раза «дорожную» дружно поет весь автобус, включая водителя, у которого неожиданно прорезался дивный волжский бас. (Через две недели «Ногу Свело», к нашему великому удивлению, исполнили «дорожную» на фестивале «Звуковой Дорожки». Вот стервецы!) Спустя два часа оба коллектива дружно спят, и только Кипе-лов, отгоняя сладостного Морфея, из последних сил пытается чем-нибудь себя занять. Я подсаживаюсь к Валере, и мы болтаем с ним до самой Москвы…
ВАЛЕРИЙ КИПЕЛОВ
ИНТЕРВЬЮ С ПРИСТРАСТИЕМ
Валерий Кипелов, конечно, певец от Бога. Это одна из самых мощных глоток, которые когда-либо звучали в русском роке. Я бы написал просто — в роке, но такого пафоса кое-кто мне никогда не простит. Голову даю на отсечение, львиная доля успеха «Арии» — именно на его совести. Так уж сложилось, что музыку в России могут играть практически любую, однако действительно стоящих вокалистов можно пересчитать по пальцам, однако имя Кипелова даже среди этих «избранных» стоит особняком.
Валерий — человек общительный, дружелюбный и патологически вежливый. Больше всего он боится, что на очередном журналистском допросе на свет выплывет темная история о том, как его родители, дабы заставить чадо пойти в музыкальную школу, пошли ему навстречу и купили собаку. Кипелов — человек домашний и с некоторых пор совершенно непьющий. Единственное, что он себе еще может позволить, — это выкурить сигаретку. Сигареты он предпочитает, насколько я заметил, легкие и длинные. «Подъезжай ко мне домой!» — сразу предложил Кипелов, сходу отвергнув мои провокационные предложения посидеть где-нибудь в центре за кружечкой пива. «Не забыл еще, где я живу?» — «Нет, не забыл, только код напомни!» — «534, ну а если что ~ покричишь: код, увы, не работает…»
Последние слова Валерия Александровича в телефонной трубке я толком не расслышал. Однако, оказавшись у подъезда ки-пеловского дома, исписанного соответствующими надписями и знаками, я понял, что ничего другого, как кричать, — мне и не остается: как назло, весь подъезд будто вымер — никто не входит и не выходит! Представьте себе недоумение подростков в майках «Ария», тусующихся на соседней скамейке, когда у них на глазах с виду приличный молодой человек вдруг начинает вопить: «Кипелов!!! Открой дверь!». Тинэйджеры очень довольны и, заглушая мои призывы, обращенные к Кипелову, принимаются скандировать: «А-ри-я»! «Арию» давай!». Наконец, дверь в подъезде щелкает, приглашая меня проникнуть вовнутрь.
<<Я же тебя предупреждал, что код не работает», — говорит несколько ошарашенный дворовой овацией Кипелов, пропуская меня в квартиру. «Извини, Валера, я не сразу сообразил», — отвечаю я. «Кто там, папа?» — раздается голос из соседней комнаты. «Жанна, это Ди Трои приехал. По поводу книги!» — отвечает Кипелов. «Дочка, — поясняет он, обращаясь уже ко мне. — Кстати, вы знакомы.?» «Н~е знаю. По-моему, да», — неуверенно отвечаю я и почему-то краснею. Наверное, это из-за жары.
Кипелов частенько любит повторять, что у него образ «лирического героя». Раньше в опереттах это называли более конкретно — «герой-любовник». В жизни Валерий решительно не соответствует своему «героическому имиджу». Никакой патетики! Он располагает к себе именно своей доброжелательностью.
— Кипелыч, честное слово, я ничего не буду спрашивать про собаку.
— Лучше не Кипелыч, а Кипелович. Хорошо! И на том спасибо.
— Давай разберемся с твоим детством, а потом перейдем к более высоким материям.
— А что детство? Детство у меня проистекало нормально. Я все больше старался заниматься спортом. Папаша хотел сделать из меня футболиста или хоккеиста — он сам когда-то в футбол играл. Я же родился в Капотне — а там нефтеперерабатывающий завод, и при нем таких команд, наверное, штук девять было. Поэтому все в моем районе были помешаны или на хоккее, или на футболе.
— На концертах ты всегда делаешь какие-то странные движения, напоминающие поведение боксера на ринге. Кто-то, Куприянов кажется, даже прозвал тебя «физкультурником». Ты боксом, случайно, не занимался?
— Я сам удивляюсь, откуда это у меня. Нет, вынужден тебя огорчить, боксом я никогда не занимался, а на сцене все выходит само собой.
— А правда, что Игорь Куприянов — твой двоюродный брат?
— Насчет Куприянова — да. Ну, так вот, по поводу моих спортивных увлечений. С хоккеем у меня получалось не очень, а вот футбол… Я конкретно собирался посвятить себя спортивной карьере, пойти в спортивную школу. Но что-то дальше это занятие не пошло. Не знаю, может, из-за плоскостопия, которое у меня обнаружили врачи… Я ограничился тем, что играл за завод. Папаша ездил со мной постоянно во всякие спортивные лагеря, на сборы и практически никогда меня не оставлял. Учил меня, можно сказать, всему, за что я до сих пор очень ему благодарен.
— Что-то ты пропустил такой факт своей биографии, как учеба в музыкальной школе.
— Правда? Не может такого быть! Да, я действительно пять лет играл на замечательном народном инструменте — баяне. Сначала мне баян не очень нравился, а потом я втянулся и играл уже с большим удовольствием, подбирал на нем разные рок-н-ролльные хиты — «Creedence», «Deep Purple», например… Очень забавно получалось.
— Я с нетерпением жду классических признаний в том, какая группа «перевернула» твое мировоззрение. Что это было: «Beatles», «Rolling Stones», «Who»?
— He угадал! Да, у меня действительно был такой переломный момент — я услышал «Creedence». До этого все мои невзыскательные музыкальные запросы ограничивались советской эстрадой. Мне нравилась группа «Веселые Ребята» — они иногда хоть «фирму» пели, потом «Песняры»… Но когда я услышал «Creedence», — обрати внимание, именно «Creedence», а не «Beatles» или «Rolling Stones», — я как очумел! На мой взгляд, у «Creedence» была музыка более простая, более доходчивая, шлягерная и… голос! О, я просто очумел!
— Слушал, поди, на катушечнике?
— Нет, сначала была болгарская пластинка. Первая песня — «Have You Ever Seen The Rain», а дальше «Хамелеон», «Малина» и «Hey, Tonight» — такая вот была пластиночка. Я ее просто заездил! Мне жутко хотелось попробовать себя в этом плане. У нас в Капотне было много дворовых команд, периодически я с ними пытался играть, но кончалось все, как правило, портвейном. А это мне очень не нравилось.
— Так как же все-таки началась твоя музыкальная деятельность?
— Это вышло довольно забавно. В 1972 году отец попросил меня спеть у сестры на свадьбе. В то время самым модным у нас в Капотне коллективом была группа «Крестьянские Дети», и именно они были ангажированы на свадьбу. Эта группа была довольно прилично укомплектована: барабаны «Premier», усилители «Родина» — восторг! На свадьбе я спел какую-то песню «Песняров» и что-то из «Creedence». Музыкантам мое исполнение очень понравилось, и, несмотря на то, что все они были лет на пять меня старше, они пригласили меня к себе. Мы играли на танцах, и по тем временам это был какой-никакой заработок. Получали по пятнадцать-двадцать рублей за танцы, плюс все свадьбы, проходившие в округе. Музыканты группы «Крестьянские Дети» не были профессионалами в полном смысле этого слова — в основном, они учились или работали на заводе. Я же вообще тогда был школьником, заканчивал восьмой класс. Мать сначала относилась к моему новому занятию с большим подозрением: сам понимаешь — музыка, девочки, кир… Но, к счастью, я попал в нормальный коллектив, там с этим было строго — уж если играть, то играть. И на трезвую голову.