Выбрать главу

– Я случайно заметила, что у вас там написано, и дала сыну почитать, редко в наших молодых детях живет талант.

– Да я бы не сказал, что талант, – сказал Боря, – просто увлечение.

– Не стесняйтесь, мой сын почитает и отдаст.

– Ну хорошо, только обязательно пусть отдаст.

– Конечно, конечно.

– Ну вот и славно, – Борис заметил, что в проходе появилась стюардесса с тележкой, на ней были напитки, — просто замечательно.

На самом деле Боря соврал. То, что было у него в блокноте, не было его увлечением, это была самая настоящая страсть. Писать, причем не просто писать, а писать стихи Боря любил. Это помогало ему выразить на бумаге свои чувства, как хорошие, так и плохие.

– Что желаете? – стюардесса поравнялась с Борей.

– Можно, пива и сок… а что вы будете? – спросила у Бори его соседка.

– Кола есть?

– И стакан колы.

Стюардесса налила в один стакан колы и передала Борису, во второй – соку и отдала сыну мамаши, и в последнюю очередь достала с нижней полки тележки бутылку пива и протянула ее женщине. «Спасибо», – сказала мамаша. «На здоровье», – ответила стюардесса. Боря слегка поперхнулся и еле заметно улыбнулся. «Ну, ну, на здоровье», – повторил он про себя. Он не знал, почему ему это показалось смешным. Вроде обычный диалог, и совсем обычные фразы. Но… что—то было не так, видеть в обычных вещах какие– то незаметные стороны – в этом его достоинство и беда, как он сам считал. Давать пиво и говорить «на здоровье» – это все равно, что, протягивая медленный яд, говорить «долгой вам жизни, сэр». Да, может, пиво и безалкогольный напиток, но Наполеон умер от мышьяка, которым его медленно травили. Кто сказал, что мышьяк содержится в алкоголе? пет? Конечно, необычное или даже странное мнение, но, как говорится, какая жизнь – такие песни, какой человек – такие мысли. В это время парень, прочитав стихи в блокноте, водрузил его на место вместе с ручкой. Боря глянул на него, за стеклом уже стемнело, и ничего не было видно. Лишь отражение салона на стекле иллюминатора. Это как в жизни: ты живешь и видишь окружающий мир, кто– то видит сам себя. Причем так получается, что всех окружающих видно хорошо, а себя нет. Трудно в потоке жизни разглядеть себя. И никому, почти никому, лишь немногим удается разглядеть, что там за стеклом. За стеной молчания, при жизни это почти невозможно, но вот когда ты заканчиваешь путь, когда мир вокруг тебя гаснет, ты четко видишь, что творится там, по ту сторону жизни. Ты видишь все отчетливо потому, что сам туда попадаешь,.. Самолет дернуло, и Борис ударился лбом о стекло. Это вывело его из размышлений. Он вновь посмотрел туда, где лежал блокнот, книга, ручка.

Ручка, блокнот. Блокнот был уже почти полностью исписан. Что там было? А много разного, адреса, зарисовки того, что Борис называл мечтой, но, в основном, это были песни и стихи. Эта страсть – а это действительно страсть – появилась у Бори давно, после знакомства с АРИЕЙ и после появления в его мире солнца.

Зачинщиком этой болезни был все тот же зверь. Коля тоже писал стихи, но он их писал где—то с девяти лет, Боря начал писать совсем недавно. Плюс ко всему у них были разные темы и стили написания. У Бори – звезды, небо, а у Коли – ветер и свобода. Но у обоих были стихи, посвященные любви. Правда, они были разными по настроению. Боря пел о любви как о романтическом чувстве, в его стихах была любовь ко всему: звездам, небу, девушке – ко всему. У Коли в стихах фигурировала любовь в понимании любви между полами. Борис считал, что это потому, что у Коли не было девчонки. В Бориных стихах любовь воспевалась, у Коли высмеивалась. Боря много раз старался объяснить Николаю, что любовь бывает не только между парнем и девушкой, и вообще не только любовь человека к человеку. Он приводил пример, говоря о том, что ему нравятся звезды, а Коле – ветер, свобода. Коля всегда соглашался, но в стихах все же основное ударение делалось на любви между парнем и девушкой. Борис считал, что все это потому, что у Коли не сложилось в этом отношении, и поэтому он так скептически к любви относится. Вот так они и писали – каждый о своем, давали читать свои стихи друг другу. Иногда их стихи попадали в руки их родителей или еще кого– то из окружающих их людей. Но если родители их понимали, то остальным этого не удавалось. Вскоре Борис стал увлекаться не только стихами, но и философией. Он видел книги у Коли дома и брал их читать. Хотя потом признавался, что многие из них он не понимает. Вернее он не понимал многих книг, но у этих книг был один автор –Фридрих Ницше. Борис никак не мог понять его мыслей, хотя и старался. Коля с этим справлялся. Он не только понимал этого немецкого философа, но мог – что особенно нравилось Боре – применять какие-то его мысли и фразы в обыденной жизни. Борис читал других философов, таких, как Гете, Вольтер, или еще Альбера Камю «Падение». Это была, по Бориному мнению, замечательная книга. И песня, стихи для которой написала Маргарита Пушкина, Борис считал гениальной. И в том, и в другом случае Коля был с ним согласен. Небо было розовым, из-за горизонта показалось солнце. Боря не ложился спать, всю ночь он читал. А потом, как только показались лучи, он вдруг взялся за ручку с блокнотом и начал что– то писать. Его соседка спала, а се сын спал, облокотившись на ее плечо. Боря сидел и, положив блокнот на коленку, писал что-то на бумаге, то и дело поглядывая на появившееся солнце. Вдруг самолет сильно дернуло, ручка скользнула по листку и оставила за собой неровный шлейф. «Чтоб тебя!» – подумал Боря. И только хотел опять начать писать, как самолет снова дернуло, и он наклонился влево. Потом что– то загудело, самолет выровнялся, но гул не прекратился. Проснулась его соседка и ее сын. Она наверняка хотела спросить, что случилось, но ее опередила стюардесса. «Дамы и господа, просим соблюдать спокойствие. Левый мотор поврежден и отказал, но наш пилот сможет посадить самолет и на трех двигателях». Тут самолет снова дернуло, ион начал терять высоту. Что тут началось… Все вскочили со своих мест и бросились к люкам. Но это ничего не меняло, они толкались и пихались, кто– то падал и ударялся о стенки, кого– то топтали ногами. Борис сначала тоже хотел вскочить, но потом он расслабился и опустился в кресло. Как бы там ни было, самое безопасное место сейчас – это здесь, в кресле. Ведь велика возможность того, что тебя просто затопчут или ты ударишься головой о что—то твердое. А Борина соседка так не считала, она вскочила, и вместе с сыном и толпой они сначала пробежали до одного люка, потом – до другого. После этого все сборище направилось к кабине пилота. На-. коней первый шок прошел, и люди стали более или менее соображать. Они бы так и дошли до кабины пилота, если бы их не остановил голос стюардессы. «Дамы и господа, пожалуйста, не надо паники. У самолета отказал один двигатель, но пилот сможет посадить самолет и на трех. Как только будет подходящее место. Спасибо за внимание. А теперь займите свои места». Самые упрямые еще простояли с полминуты, а потом сели и они. В самолете воцарилась тишина. Был слышен только шепот какой-то бабушки, которая тихонько молилась, да мамы, которая успокаивала ребенка. Стало тихо «как в могиле». Борина соседка села на свое место, потом посмотрела на него и удивленно спросила, в ее глазах все еще отражался испуг,

– А вы здесь все время сидели?..

– Ну да.

– А почему…а? – соседка хотела что— то спросить, но запнулась.

– Почему не подскочил с места? А смысл?

– Вы что совсем не боитесь? – недоумевала соседка.

– Тот, кто говорит, что не боится, либо трус, либо просто боится признаться, – ответил Боря.

– Но вы совсем не испугались!

– Я боюсь, но не этого, – сказал Боря. – Разрешите?

Он встал с места и аккуратно, стараясь не задеть мамашу и ее сына, выбрался в проход и направился к носу самолета. Фраза, которую он сказал, Боря услышал в мультфильме. Они смотрели его с Колей и Бориным младшим братом Мишей. Это был «Брейвстар». И когда межпланетный шериф, смотря вслед заходящему солнцу, слышит за спиной голос гнома: «Тебе не страшно?», он отвечает точно так, как это сделал Боря. Вообще они с Колей часто смотрели мультики. Это не было, по их мнению, ненормальным. Они часто сидели перед видиком и крутили Тома и Джерри или «Ну, погоди», а если везло, то они доставали запись мультфильма Гуфи или «Черный плащ». Это был просто праздник. С чаем и булочками, перед телеком, они закатывались от того, что там происходило. Борина мама по этому поводу говорила: «Опять мои маленькие детки сели мультики смотреть… смотрите, а через пять минут – на койку». Однако их это не волновало. Естественно, что такие просмотры не прошли даром. Коля мог полностью копировать Гуфи. Причем не только голосом, но и повадками. Хотя Коля, как считал Боря, и был в душе самым настоящим Гуфи. Ужасно веселым, смешным со стороны, даже несколько глупым и придурковатым, но на самом деле не глупее остальных, и вполне прикольным парнем. Борис не был похож ни на кого из персонажей. Но иногда очень удачно вставлял в свою речь их фразы. За любовь к мультикам в школе их прозвали «мульты». Хотя откуда они узнали про их странную страсть? Впрочем, это было не так уж и важно.