После бессонной ночи на следующий день пришел к друзьям к храму. Там была одна только Мион. Она сидела на ступеньке и дремала, опершись на ладони. Я тихо подошел и сел с ней рядом.
— Мион… — потихоньку толкнул ее я по плечу.
Девушка приоткрыла глаза и посмотрела на меня сонно. Дальше спросила меня:
— Та-тян? Ты пришел так рано?
— А ты чего тут так рано? — улыбнувшись, спросил я.
— Не спалось почему-то. Не знаю. Я пришла сюда ночью и ближе к утру, кажется, уснула…. Я так устала…
С этими словами она прилегла головой мне на колени. Я толком не знал, как среагировать на это, но все-таки не стал ничего делать, по крайней мере, связанное с местью за одно из собраний клуба.
— Ты ведь не возражаешь? — спросила она, укладываясь поудобнее.
— Нет, конечно — ответил я.
Когда я сказал ей это, она улыбнулась и закрыла глаза. Я стал поглаживать ее по голове, волосам. Что ж она так? Прямо с утра так вымоталась. Мне стало ее жалко, хотя отчасти даже было приятно, что она устроилась у меня на коленях. В книгах пишут, что это знак того, что она действительно мне доверяет…
Уже позже ближе к вечеру пришли остальные. Как и договорились, все, кто ушел, работали в два раза усерднее тогда, когда я, Мион и Рена отдыхали. Рике нужно было подготовиться еще, Кеичи помогал ей, а Сатоко пыталась отвечать за продовольствие…
Наконец, Мион проснулась. Когда вытерла глаза, только вспомнила, что спала у меня на коленях. Жутко покраснела и бегом вскочила в туалет, как она сказала. Что это, черт возьми, с ней?
Сам фестиваль прошел довольно весело. Когда она, наконец, вернулась, объявила собрание нашего клуба открытым. Как оказалось, она все это время готовилась именно к этому дню. Первое, что она предложила — конкурс едоков. Тако вперемешку с мороженым и охаги — смесь довольно гремучая, поэтому сразу после этого весь день пролетел для меня на одном дыхании. Позднее, когда стемнело, мы смотрели выступление Рики в ритуальном действии. Не считая одной маленькой ошибки, если верить словам Рены, девочка выступила очень даже неплохо. После я первым же похлопал Рике и порадовал известием, что ее выступление было просто супер! Затем были ритуальные пускания комков хлопка по реке…. После этого моя душа и правда будто бы очистилась…
Наступила ночь, я, как и все жители, помолились, а затем отправились по домам. Рика, Сатоко, Кеичи, Мион и я в приподнятом настроении шли вместе со всей толпой. Мы перешучивались, вспоминая конкурс едоков, так же мне припомнили проигрыш с охаги, а наказание придумывает Сатоко, так что скоро я вернусь домой калекой.
— Эй, ребята — вдруг спросила удивленно Мион — А где Рена-тян?
— Может, потерялась где-нибудь? — ответил я — Пойду, поищу ее…
— Ага — кивнула Мион обеспокоено — Мы будем ждать вас всех завтра в школе…
— Спокойной ночи! — все попрощались, и я с ними тоже.
Когда вся толпа скрылась из виду, веселая и шумная, я отправился назад к храму. С криками: «Рена, где ты?!», я начал рыскать по лесу вблизи только что прошедшего фестиваля. Становилось все темнее, а освещения не было вообще. Я видел только лишь тени. Черт знает, что творится. Куда могла деться Рена в такое время. Ночь. Ватанагаши…. Одна только мысль того, что в ночь на Ватанагаши уже пять лет подряд умирают и пропадают люди, вгоняла меня в страх. Поэтому я старался даже не думать об этом, а просто искал Рену.
Была уже глубокая ночь. Я собирался было идти обратно, поскольку был уверен, что Рена уже отправилась домой, как вдруг обнаружил, что ворота в храм открыты. Рядом с ними — неотчетливый силуэт человека. Я сразу же улыбнулся и побежал в его сторону с криком:
— Рена! Рена! Постой!
Силуэт скрылся за дверьми, поэтому я побежал к ним. Внутри никого не было, только статуя, освещенная слабым светом луны, стояла прямо посреди комнаты. Я медленно зашел, осматриваясь попутно.
— Рена… ты здесь?
Подойдя к статуе, я всмотрелся в нее. Это был какой-то монах, кажется. Он стоял прямо, вытянув одну ладонь вперед, другая рука у него отвалилась или же ее кто-то ее случайно сломал. Сам парень-статуя был одет в длинную традиционную рясу, голову украшал нимб, волосы — до плеч. Никогда ничего подобного не видел.
— Рена, если ты сейчас играешь со мной в прядки, то это не лучшее время! — крикнул я.
Мгновенно и очень внезапно прямо рядом с воротами зажглись два фонаря, статуя будто налилась золотом. Я же резко развернулся сначала на огонь, после обратно на статую. Впервые я был напуган чем-то подобным. После вдруг под ногами у себя я обнаружил надпись: «Ояширо-сама» и стрелку, указывающую на золотое изваяние. Написано это было кровью, отчего я широко раскрыл глаза и быстро перевел взгляд. Случайно я заметил, что на стенах висит что-то вроде маленькой дыбы, топоры разной формы, разные орудия пыток. Смотря резко по сторонам и находясь в состоянии шока, я никак не мог осознать, что именно происходило. Голова закружилась от испуга, и я упал на пол. Меня пробила дрожь, когда в моих глазах из очей статуи потекла кровь.
— Проклятие… Ояширо… сама? — пронеслось у меня в голове.
Из темени вдруг снова показался силуэт человека, он держал в руках что-то вроде топора, один из которых ранее весел на стене, хотя мне было не до того, чтобы их сравнивать. Я отполз немного назад, но человек стал подходить все ближе, не произнося ни звука.
— Ты… ты… ты… — мурашки по всему телу не давали мне даже говорить — Ты не Рена!!!
Я закричал от ужаса, быстро вскочил на ноги и дал деру из этого клятого храма. Мне было все равно, кто скрывался там за тенью и бежит ли он сейчас за мной. У меня будто мозг заклинило. Я знал только то, что в данный момент очень хочу находиться оттуда как можно дальше. Глаза видели только то, что я бежал через какую-то рощу, раздвигая перед собой быстро листья, освобождая проход…
Когда силы были совсем на исходе, я выбежал из рощи в лес где-то рядом с фестивалем. Чуть нагнувшись и опершись руками о колени, я пытался отдышаться, но не смог я толком успокоиться, как учуял странный запах. Слегка подняв глаза, очень медленно, так как нервы еще не восстановились. В паре метров от меня на спине лежал человек в очках и черной майке. Он держал руку на горле, а оттуда… обильным потоком текла кровь. Вот теперь мой испуг достиг самой высшей точки. Дрожь сильно усилилась, глаза от испуга расширились, последнее, что я помню — как я закричал от страха во все горло…
Это было последнее, что я помнил. Далее я сидел у себя дома, завернувшись под одеяло и пытаясь унять дрожь. В голове вертелись только мысли о «проклятии Ояширо-сама» и «тех убийствах на Ватанагаши». Не мог поверить, что одно из них произошло практически на моих глазах. Тети моей до сих пор не было, но меня не волновало это…