В «Скорлупе» творится полнейший разгром. Стук, грохот, крики, ругань — два усыпанных с ног до головы белой пылью огра с молотами крушат стены.
— Вы точно знаете, что они не несущие? — в панике мечется между ними Пан. — А если на нас сейчас крыша упадёт?
— Остынь, друг! — флегматично отмахивается от него прораб-полурослик в комбинезоне и строительной каске. — Несущие тут молотом даже не поцарапаешь, имперская постройка. Вот здесь, здесь ещё вдарь! — вопит он, убегая в пыльную полутьму.
— Фаль, они ломают наш театр! — жалуется Пан. — Я не знаю, чем это кончится! Мастер Полчек им разрешил, представляешь?
— Обещают, что завтра к нам придёт чуть не весь город, — сообщила гномиха. ― Мы наконец-то прогремели, Пан.
— Серьёзно? Это правда? Так что же ты молчала! Эй, вы, эту стену тоже ломайте! Нам нужно действительно много места! — козёл тоже канул в облаке каменной пыли, откуда периодически выскакивают полуорки с носилками, полными строительного мусора.
— Хорошо бы они закончили до темноты, — вздохнула Фаль. — У нас же сегодня вечеринка, не забыла?
— Ой, и правда, — озадачилась Завирушка. — У меня нет никаких нарядов, ничего? Только эта старая мантия.
— Это неофициальное мероприятие. Но вообще это безобразие, ты больше не в монастыре, подруга, а в большом городе. Девушке тут надо иметь сколько-то одежды.
— У меня совсем нет денег. Если бы меня не кормили в театре…
— Это неправильно! — заявила Фаль. — Пошли к Полчеку.
— Но…
— Никаких «но». Ты в труппе, ты выступаешь, тебе положена доля. А Мастеру не напомнить, так ему и в голову не придёт. Пойдём-пойдём.
Полчек сидит в своём кабинете и вид имеет вполне страдающий.
— Франциско!
— Да, господин.
— Почему так громко?
— Когда ломают стены, господин, бывает громко.
— Почему никто до сих пор не придумал магический глушитель для кувалды?
— Вероятно, потому что проще некоторое время потерпеть, господин.
— Люди совершенно бесчувственны, Франциско. Принеси мне ещё вина.
— Слушаюсь, господин. Но к вам идут Фаль и эта новая девушка.
— Её зовут Завирушка.
— Если бы я запоминал имена всех, кого вы приводите, господин, я бы давно забыл своё собственное. Память не бесконечна.
— Боюсь, Франциско, эту тебе придётся запомнить.
— Мастер Полчек? Можно к вам?
— Заходи, Фаль. И ты заходи тоже.
— Вы нас ждали? — удивилась Завирушка.
— У Франциско превосходный слух. Был, пока не начался этот разгром. Возможно, мы с ним теперь оба оглохнем. Что вы хотели?
— Мастер, — решительно начала Фаль. — Завирушка член труппы?
— Если ей так угодно.
— Ей угодно! — гномиха жестом обрывает пытающуюся что-то сказать девушку.
— В таком случае, я не возражаю, — кивнул Полчек и отхлебнул из бокала.
— Тогда ей положена доля!
— Почему?
— Потому что она есть у всех, кто в театре! У меня, у Кифри, у тройняшек, разумеется, у Пана…
— Правда? — удивился Полчек.
— А вы думали, что мы живём на подаяние?
— Я, признаться, вообще об этом не думал. Финансовыми делами занимается Спичка. Скажи ей, что я не против, если ей зачем-то нужно моё мнение. Кажется, она прекрасно обходится без него.
— Благодарю вас, Мастер Полчек! — сказала Завирушка. — Вы не пожалеете! Я уже научилась управлять своей способностью и теперь могу сбрасывать иллюзии с чего захочу. А с чего не захочу — не сбрасывать!
— Рад слышать, — кивнул драматург. — Кровь всегда берёт своё, а предназначение находит человека. Мы ещё обсудим это, когда обстановка станет менее шумной.
Полчек отвернулся и уставился в книгу, давая понять, что разговор окончен.
* * *
— Стажёрская доля, — решила Спичка, — не более.
— Но её роль почти главная! — возразила Фаль.
— Но за неё тащит Пан!
— Она уже выучила слова, правда, подруга?
— Выучила, — подтвердила Завирушка, — но если уважаемая Спичка считает…
— Считаю, — отрезала дварфиха. — Не будем спешить. Она не первая, кто подавал надежды. Стажёрская доля.
— Но… — начинает Фаль, а Завирушка останавливает её, коснувшись плеча.
— Я согласна.
— Зря ты так, — говорит Фаль, когда они идут по коридору. — Ещё немного, и я бы её уболтала.
— Но я правда не уверена в себе. Всего несколько дней назад я была непосвящённой птахой, и вовсе не считаю себя актрисой. Кроме того, — Завирушка потрясла звенящим мешочком, — это больше денег, чем было у меня когда-нибудь. У меня вообще никогда не было ни монетки!
— Тогда это надо немедленно отметить! Пойдём для начала купим тебе какое-нибудь отпадное платье! На вечеринке ты будешь блистать, я обещаю!
* * *
Труппа собралась в большом помещении за сценой, где обычно хранится реквизит. По случаю спешного ремонта декорации вынесли, взамен напихав притащенной расторопными грузчиками мебели.
— Это столы для зала? — с сомнением рассматривает их Кифри.
— Вроде как, — ответила Фаль. — Тот ушлый табакси раздобыл где-то по дешёвке. Подозреваю, они то ли краденые, то ли из конфискованной контрабанды. Но выглядит терпимо.
— Выглядит — это ладно, — недовольно пробурчал козёл, — но столы в зале? Кто вообще слышал о таком безобразии? Как они будут слушать, чавкая?
— Ну, в основном, булькая, — уточнила Спичка. — Еду мы в баре не подаём. Кстати, может быть, и зря.
— Вот точно зря! — раздался голос из коридора. — Можно к вам?
— Это вечеринка для своих. Типа тимбилдинга, — недовольно сказал Пан.
— Для своих? Тогда я по адресу, — фыркнул, ничуть не смутившись, Рыжий Зад. — Тут все свои-свои, но я своее всех! Вот увидите, у нас впереди большое совместное будущее.
— И зачем нам сдался рыжий табакси? — шутливо интересуется Фаль.
— Ха! Мы знакомы всего пару дней, и вам уже приходится сносить стены, чтобы вместить желающих! Вот увидите, скоро вам потребуется и здание побольше!
— Больше «Скорлупы» в городе ничего нет, — напомнил Кифри.
— Так ты считаешь это своей заслугой? — возмутился Пан. — Не гениальной пьесы Мастера, не моей режиссуры?
— У вас уже были пьесы и режиссура, но смотрели на это три десятка зануд. Потом появляюсь я — и опа! Аншлаг! Совпадение? Не думаю! Маркетинг и промоушен, промоушен и маркетинг!
— Какой наглый!
— Вы так говорите, как будто это что-то плохое!
— Хватит, хватит, — остужает их дварфиха. — Пусть выпьет с нами. Может, он и не совсем свой, но хотя бы забавный. Слушать ваши унылые препирательства мне давно надоело.
— Итак! — громко объявил Пан. — Наше собрание имеет два повода!
— Один из них — надраться, — задумчиво сказал Кифри. — А второй какой?
— Ладно, три повода! Первый — это…
— Надраться, мы уже поняли, — махнула рукой дварфиха. — Сейчас принесу бочонок.
— Вообще-то, это был третий, — недовольно говорит козёл.
— Просто ты демон и не пьёшь, — логично заметила Фаль.
— Ладно, тогда второй повод — наш, не побоюсь этого слова, триумф! Наконец-то публика поняла величие и серьёзность нашего творчества! Оценила наше искусство! Воздала должное нашему таланту!
— Моему элю она воздала должное, — сказал Спичка, возвращаясь с бочонком. — Тащите кружки! Да свои, не из бара! А то потом не досчитаюсь, знаю я вас…
— У меня нет своей кружки, — пискнула растерянно Завирушка.
— Тебе я принесла. Будет твоя. Береги, а то сопрут. Актёры ― народец ненадёжный… Кстати, отличное платье.
— Правда? Вам нравится?
— Выйди в таком на сцену, и продажи эля взлетят процентов на восемь минимум.
— Вы тоже считаете, что оно слишком… короткое?
— Фаль выбирала? — понимающе кивнула Спичка. — Ну, что тебе сказать? В жару я бы тоже носила что-нибудь выше колена, но мои ноги не берёт бритва. Кроме того, голые коленки плохо сочетаются с бородой.
— Не слушай её, подруга! — тут же заявила Фаль. — Ты отлично выглядишь. О, у тебя теперь есть своя кружка?