— Это не твоё дело, селянин. И замены мне не нужны. Радуйся тому, что прикоснулся к миру театра, теперь тебе будет, что вспоминать, глядя на лошадиную задницу.
— Вот ещё! Я не хочу задницу! Я хочу театр!
— Кифри, пожалуйста, — просит Полчек.
Монах подходит к парню.
— Что это? — спрашивает он мягко, указывая на свёрнутое платье в его руках. — Его дала тебе Фаль? Это вещь театра, в ней память, которая тебе лишняя. Дай её мне, пожалуйста.
Голос Кифри так мягок и убедителен, в нём столько ласки, сочувствия и заботы, что молодой человек протягивает ему свёрнутую одежду. Монах принимает её с лёгким поклоном, приговаривая ритуальное:
— Прими, Цаг, ненужное, забери с ним тяжкое. Вещь уходит, облегчение приходит. Чего не помнишь, того и не было…
Парень стоит в тяжёлой растерянности, переводя взгляд с одного актёра на другого, в глазах его нарастает непонимание — кто все эти смутно знакомые люди? Что он делает здесь с ними?
— Мне было что-то нужно… — выдавливает он наконец.
— Наняться в матросы ты хотел! — напоминает довольный козёл. — Вот и вали. Тухлая селёдка, проперженный кубрик и мозоли от тросов ждут тебя.
— Пойдём, — вздыхает сочувственно Спичка, — налью стакан на дорожку. Тебе сейчас не помешает хорошенько прополоскать мозги.
Дварифиха приобнимает его за талию могучей короткопалой рукой и уверенно направляет в сторону бара.
— А кто будет играть Мью? — интересуется устало Фаль.
— Да кто угодно, клянусь окорочком нефилима! — фыркает в бороду козёл. — Лучше поставить на сцене столб с нарисованными глазами, чем терпеть этого придурка. Правда, Мастер?
Но Полчек уже ушёл из ложи.
НЕОФИЦИАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА АЛЬВИРАХА
'Нефилим — исполинское существо, пережиток Перинарского периода. Будучи метадемиургами (не спрашивайте), они формируют вокруг себя мир. Во многих культурах им поклоняются как богам, хотя на самом деле они лишь невольные зодчие реальности.
В настоящее время список канонизированных нефилимов Альвираха насчитывает всего шесть особей.
Хотя официальный канон приписывает нефилимам и создание мира, и раздачу его даров, они, как и все разумные Альвираха, рождены от Земли. Культ нефилимов утверждает, что, в отличие от прочих, они вечны и неизменны (Причём, по собственному выбору!) и не видят нужды торопить свой век'.
* * *
Отрывок из «Нового Метатекста» Жозефы Медвуль, учёной дамы, отлучённой от церкви Лодочника за еретические попытки воссоздать Метатекст, хронику утраченного знания перинаров.
— Зачем он таскает сюда всяких бездарей? — бурчит козёл. — То одного, то другого…
— Мастер кого-то ищет, — отвечает ему Фаль.
— Это все знают. Но кого и зачем? Чем он будет лучше нас?
— Может быть, не лучше, — примирительно говорит Кифри. — Может быть, Мастер просто ищет свою семью. Подумайте, ведь он очень одинок!
— У него есть мы! — протестует Фаль.
— Мы лишь заблудшие души, принесённые течением. Странники, выброшенные на его берег прибоем. Может быть, он ищет родственников?
— Странный способ, — фыркает Пан. — Родственников ищут через городскую канцелярию, через храмы Вечны Нашёптанной, через Дом Теней, наконец. Их не найти, заманивая в театр случайных людей с улицы.
— С чего ты взял, что случайных? — Фаль мотает головой так, что кончики ушей хлопают её по щекам. — Мастер ничего не делает случайно!
— Мне другое интересно, — задумчиво сказал Пан. — Наш Мастер определённо из демиургов. Но я никогда не слышал о Доме Кай. Однажды я спросил его об этом. Полчек велел мне заткнуться и не лезть не в своё дело. Я думаю, тайна связана с его Домом.
— И что это может быть за тайна?
— Знаешь, Фаль, — сказал козёл, загадочно понизив голос, — я давно думаю, что наш Мастер — бастард Падпараджи Единождымученицы. Не зря он про неё такую пьесу написал!
— Да ладно, — отмахнулась гномиха, — про неё куча пьес написана. Яркая личность… Да и не может быть мастеру двести лет. Даже если он из демиургов.
— А кто сказал, что Верховная Птаха тогда погибла?
— Вот не начинай, Пан! Скольким несчастным бабам отрубили большие пальцы, чтобы выдать их за выжившую Падпараджу? Иной раз на одной ярмарке одновременно штуки три собирали деньги на возрождение Империи, а встретившись, драли друг другу волосья культяпками, выясняя, кто из них самая самозванистая самозванка.
— Я застал Империю и видел Падпараджу, Фаль. Она не из тех, кого просто убить.
— Все однажды умирают, Пан. За двести лет она бы как-то да проявилась.
— Возможно, Верховная Птаха удалилась от мира. Но у её сына может быть совсем другое мнение насчёт реставрации!
— И кого он, по-твоему, ищет, торча по полдня в порту?
— Думаю, бастарда императорской линии. Ребёнок Падпараджи и потомок императора — за таким люди бы пошли. Власть Корпоры давно всех достала, а Империя стала синонимом золотого века Альвираха.
— Жизнь тогда правда текла мёдом и золотом?
— Ничего подобного, — помотал рогами козёл, — но плохое забывается. Если наш Мастер найдёт потомка Императора и станет с ним рядом, Альвирах вздрогнет.
— Умолкните болтливые безумцы,
чьи речи непристойны лицедеям,
ведущим жизнь в тени среди иллюзий! — вступил в беседу Шензи.
— Противны ваши мысли о коварстве,
которым вы беспечно наделили
честнейшего из смертных, Полчек Кая! — добавил Банзай.
— Не он ли поглощён одним искусством,
служа лишь театральному призванью,
единой Мельпомене посвящая
свои и устремленья, и желанья? — продолжил Шензи.
— Лишь этим объяснением достойным
мы не подвергнем Мастера деянья
постыдным обывательским сомненьям! — укоризненно подытожил Банзай.
— Эд? — спросил нетерпеливо Пан третьего голиафа. — Я ничего не понял!
— Мои сиблинги хотели сказать, что Мастер Полчек безусловно выше пошлых политических интриг, которые вы ему приписываете. Он гений театра, и его не следует мерить обывательскими мерками. Его жизнь — великий перфоманс, его творчество однажды потрясёт мир, а все его действия лишь поиск достойных выразительных средств для его гениальности. Кто знает, кого он ищет? Не того ли, кто однажды заменит болтливого вонючего козла у руля будущего величайшего театра современности?
— Так вот что вы про меня думаете, лысые мудилы? — возмущённо затопал копытами козел. — Вы, бездарности, считаете, что чего-то стоите без своего режиссёра? Лишь моя работа с магией иллюзий придаёт завершённость гениальным творениям нашего Мастера! И она же помогает скрыть вашу сценическую никчёмность от глаз искушённой публики! Да что вы вообще понимаете в искусстве, горные людоеды? Если бы не моя специфическая внешность, Альвирах не знал бы актёра лучше! И, кстати, я не «вонючий козёл», а демон, имеющий форму козла. Я не ем и не испражняюсь.
— Воняешь ты, Пан, всё равно как настоящий, извини, — сказал примирительно Кифри.
— Это психосоматика, — буркнул Пан. — Мой запах у вас в мозгах, а не в носу.
— Вот именно, — вздохнула Фаль, — нос хоть заткнуть можно.
* * *
— Франциско! — спрашивает вернувшийся в своё кресло в кабинете Полчек Кай.
— Да, господин?
— С какой целью ты прячешь от меня сегодняшнюю газету?
— Я бы ни за что не позволил себе, господин!
— Ты сунул её за стойку для зонтов, когда думал, что я не вижу. Это не лучшее место для свежей прессы.
— Вы правы, господин. Нам следует поставить в прихожей мусорное ведро. Единственно достойный сосуд для этого позорного вместилища врак и мерзкой клеветы.
— О, значит, наш вчерашний спектакль не прошёл незамеченным критиками?