Игнатов хорошо знал, что следует учитывать тот факт, что результат исследований порой сильно зависит от субъективного мировосприятия самих исследователей. И если версия палеоконтакта древних людей с другой еще более древней и более развитой цивилизацией не берется академической наукой в расчет с самого начала, то и искать никто из «серьезных ученых» ничего по этому вопросу не просто не станет, а и запретит другим, высмеивая их подобные поиски. Поэтому Игнатов и постарался абстрагироваться от академической науки, приняв для самого себя версию палеоконтакта вполне допустимой.
Кроме того, доктор технических наук Игнатов прекрасно знал, что, в отличие от него, академические археологи и историки, обычно, имеют сугубо гуманитарное образование. Между тем, в вопросах оценки возможностей той или иной цивилизации, важно понять именно те характеристики, которые относятся не к гуманитарным, а к сугубо техническим показателям той или иной древней технологии. А взгляд гуманитария часто проходит мимо того, что является весьма важным для технаря. Тщательно проанализировав имеющиеся труды по альтернативной археологии, Игнатов пришел к выводу, что большинство исследователей грешит небрежным отношением к фактам и не брезгует их подгонкой под собственные теории ради сенсационности своих «открытий», ради денег и популярности.
Вот и остался для Игнатова единственный путь к истине — проверять все лично. Руководствуясь этим принципом, несколько лет назад Игнатов на свои деньги создал небольшую группу единомышленников и профинансировал целую серию экспедиций в Мексику, Перу, Египет, Эфиопию, Израиль, Сирию, Ливан, Иран, Грецию, Турцию, Индию, Непал и в некоторые другие страны с целью поиска различных археологических аномалий. Но, в тех местах ничего нового и существенного, что уже не было бы отмечено, описано и рассмотрено в опубликованных научных работах другими исследователями, обнаружить не удалось. И лишь после неудачных поисков в иных местах, Игнатов сосредоточил усилия на Карелии. Причем, если известные всем места расположения древнейших памятников человечества в «раскрученных» туристических точках власти этих стран уже обследовали настолько, что давно выбрали оттуда все ценное, засекретив самые ценнейшие артефакты, то Карелия выглядела почти нетронутой. Потому Игнатов и решил сделать ее перспективной территорией для собственного научного поиска. И он не ошибся. Найденный артефакт превзошел все самые смелые надежды профессора.
Огорошил, конечно, майор Синельников партизанского командира. Но, сказать Васильеву правду о будущем страны необходимость назрела, потому что уже была проведена кое-какая предварительная работа. Утром этого дня к майору обратились двое контрактников с просьбой отправить их добровольцами на Великую Отечественную войну. И, если бы не рассказал об обстановке в будущем Васильеву сам Синельников, то могли рассказать эти парни, просьбу которых начальник полигона приказал удовлетворить. То были сержант Роман Ануфриев и ефрейтор Леонид Зимин. Едва они услышали, что начальство ищет двоих добровольцев для операции повышенного риска, то тут же вызвались участвовать. И пришлось майору говорить с ними, объясняя, что риск очень велик на самом деле.
Мотивация обоих парней оказалась очень простой. На полигоне им служилось невероятно скучно, а вот новый мир временного сдвига, в котором они уже успели побывать, внезапно сильно заинтересовал обоих, тем более, что где-то там идет война с немцами, на которой погибли предки. Правда, никакого боевого опыта у этих ребят не имелось. Вот только никто, кроме них, в добровольцы пока почему-то не рвался. Впрочем, боевого опыта и у других не было. И выбора у Синельникова не оставалось, пришлось докладывать Сомову, что нашлись двое добровольцев. А Сомов решение майора утвердил. Он же слово дал Васильеву, что организует пока хоть пару человек в подкрепление партизанам. Так и получилось.
Получив согласие от своего командира, майор оформил официальные бумаги, как положено, но оставил кое-какие графы в документе пустыми, нигде не указав ни причин опасности, ни истинных последствий взрыва в лаборатории. Зато теперь, если бойцы погибнут, либо просто затеряются где-нибудь по другую сторону за аркой в скале, всегда можно будет, на основании этой бумаги, бойцов списать в небоевые потери, как погибших в результате несчастного случая. Что, впрочем, Ануфриеву и Зимину Синельников честно объяснил, прежде, чем они сделали свой осознанный выбор, подтвердив своими подписями, что добровольно отправляются в опасную зону, возникшую после взрыва в лаборатории под скалой.