— Пусть это будет сюрпризом, Вар!
— Значит, говоришь, гномиха с козлом, молодая девушка, три голиафа, монах-скорбец, табакси и дварфиха?
— Да, господин Вар, — коротко поклонился человек в капюшоне и маске ассасина.
— Сколько лет монаху?
— По скорбцам трудно сказать точно, но, скорее всего, за сорок.
— Тогда вариантов не остаётся — это девушка. Доставьте мне её.
— В каком виде, господин Вар?
— В живом, разумеется, что за вопросы! Живой, неповреждённой, желательно, не слишком сильно напуганной. Как дорогую гостью доставьте!
— Как скажете, господин. Полуслово ценит ваш вклад в наше общее дело.
— Деньги мои оно ценит, — буркнул Вар, — не затягивайте, девушка нужна мне как можно быстрее. По возможности — но именно по возможности — избегайте попутного насилия в отношении остальных. Они всё же приносят моим заведениям неплохую прибыль.
— Примем во внимание, господин Вар, — ассасин ещё раз поклонился и вышел в окно.
Вар сразу выглянул вслед и не увидел того ни на стене, ни внизу.
— Выпендрёжники, — мрачно сказал он.
— Нам надо поговорить, — заявил Пан угрюмо.
— Мой дорогой демон! — отозвалась Фаль. — Может, не сейчас? Это у тебя четыре ноги, а у меня всего две маленькие ножки, и они очень устали!
— Интересно, от чего это они так устали? Это ты каталась на мне по сцене взад-вперёд, а не я на тебе!
— Ладно-ладно, — вздохнула гномиха, заваливаясь в кресло и задирая ноги на подлокотник. — Рассказывай, что опять не так. В последнее время ты такой нытик и зануда, Панургодормон! Я тебя прямо не узнаю!
— Это я тебя не узнаю! — взорвался козёл. — Ты бросила меня, своего демона! Ты общаешься только с подружкой! А на мне ездишь верхом! Уверен, это она придумала! Специально, чтобы меня унизить!
— Стоп, Пан, ты что, ревнуешь? Серьёзно? Ревнуешь меня к Завирушке? Ты с ума сошёл?
— Я не ревную! То есть ревную, но… Это нечестно! Мы с тобой знакомы полтора века, через столько всего прошли, и ты меняешь меня на какую-то вертихвостку?
— Эй, Пан, ты что! Мы просто подруги! Коллеги по сцене. Она такая наивная и забавная! Не с тройняшками же мне общаться, они на меня сядут случайно и не заметят! Пан, прекрати, это глупо. Ты — мой демон, она — моя подруга. Не вижу, почему бы мне не общаться с вами обоими. А если я однажды заведу семью? Что тогда, Пан? Ты с ума от ревности сойдёшь? Знаешь, когда мы с тобой заключали договор патронажа, в нём не было пункта «всю жизнь общаться только друг с другом»!
— Мы не заключали договор, — напомнил Пан, — всё случилось само собой.
— Ну да, маленькая безмозглая гномиха-потеряшка и лишившийся своего патрона демон. Что могло пойти не так? Мне тогда всего-то тридцать с небольшим было, совсем ребёнок, и ты не то чтобы потрудился объяснить мне все условия!
— У нас не было на это времени, если помнишь. Если бы ты не согласилась принять меня, то погибла бы. И я бы остался совсем один в целом мире. Но, Фаль! Я снова чувствую себя так, словно один в целом мире! Я никому не нужен! Я больше не режиссёр, на меня всем плевать, а теперь и ты меня воспринимаешь как мебель! У меня тоже есть чувства, между прочим!
— Иди сюда, дорогой!
Пан положил рогатую голову ей на колени, и гномиха принялась чесать его за ухом.
— Мне кажется, дело не в Завирушке. Ты просто выпал из жизни театра. Никак не можешь найти себе места в нашем новом формате.
— Новый формат ужасен! Воистину буффонада, в самом худшем смысле! Вы поднимаетесь вверх по столице, но скатываетесь на дно в искусстве!
— А мне это кажется вполне безобидным и забавным, — не согласилась Фаль. — Да, мы не поднимаем таких серьёзных тем, как раньше, но это же и не обязательно. Театр состоит не из одних лишь драм и трагедий, Пан. В нём есть место и для веселья.
— И, конечно же, именно это место стало нашим!
— А разве плохо?
— Мне — плохо!
— Бедный! — гномиха обняла козла за шею. — Всем хорошо, только тебе плохо. Ну давай подумаем, как сделать так, чтобы и тебе было хорошо!
— Оставь эту девчонку! Или я, или она!
— Пан! Это глупо и нечестно, — Фаль выпустила шею козла и села в кресле, поджав под себя босые ноги. — Завирушка совершенно не виновата в том, что у тебя кризис среднего возраста.
— Что ты понимаешь в возрасте демонов!
— Я кое-что понимаю в кризисах! Тебе надо искать себя, а не пытаться избавиться от неё. Она, кстати, хорошо к тебе относится.
— Как к козлу она ко мне относится!
— Она такая добрая девочка, что хорошо относится даже к козлу! Пан, проблема не в ней, проблема в тебе! Жизнь изменилась, и тебе надо меняться. Найти нового себя!
— А старый, значит, тебя уже не устраивает?
— Он не устраивает тебя, Пан. Ты весь извёлся. Так нельзя, ты мучаешь и себя, и меня.
— Ах, так? Я, значит, тебя мучаю? Тебе с мной плохо! Ах ты… — козел прыгнул к двери, боднул её головой, распахнув створки и выскочил в коридор, чуть не сбив с ног Завирушку.
— Ого! — сказала та. — Что это с ним?
— Представь себе, — сказала Фаль задумчиво, — он меня ревнует.
— К кому?
— К тебе.
— Ой, — сказала Завирушка. — Ой-ой. Но мы же…
— Не ищи объяснений. Иногда их просто нет. Дело не в тебе вообще.
— Мне ужасно неловко.
— Мне тоже. Мы с ним очень давно вместе, не помню, чтобы хоть раз ссорились.
— Как ты вообще стала ворлоком?
— Случайно. У меня нет особых способностей, просто Пан не сберёг своего предыдущего ворлока (он не виноват, так вышло) и начал развоплощаться от горя и одиночества. А я попала в большую беду, шли последние годы смутного времени, войска Консилиума вовсю наводили порядок в стране, все более-менее вменяемые сложили оружие, чтобы попасть под амнистию, так что в бандах остались полные отморозки. Одна из таких напала на наш караван. Они убили всех, включая моих родителей, а я убежала — точнее, думала, что убежала. На самом деле отпустили специально, устроив соревнование, кто меня поймает. Я долго бежала, потом наткнулась на руины и забилась в тёмный подвал. Меня бы всё равно нашли, они шли по следам. Я была совсем юной, мне очень хотелось жить. В подвале я наткнулась на козла, рыдающего над трупом человека. Я бы убежала и от него, но сил бежать больше не было. И тогда Пан предложил мне договор патроната — я приму его как своего демона, он меня — как своего ворлока, и вместе мы спасёмся. Выбора у меня, как ты понимаешь, не было. Так что я не настоящий ворлок, я не смогла бы призвать его магией. Это просто партнёрство. Мы были нужны друг другу, а потом как-то привыкли. Гномихе, путешествующей с козлом, сложновато заводить новые знакомства, так что «Дом Живых» стал для нас отличным местом, где можно осесть. Кроме того, Пан нашёл себя в режиссуре, а мне нравится играть на сцене. Особенно сейчас, когда для этого не надо напяливать ходули. Вот такая история, подруга.
— Думаю, ты очень много для него значишь, — сказала Завирушка.
— Он для меня тоже, поверь. Но из этого не следует, что я должна потакать его капризам!
— А если для него это не каприз? Может, мне и правда, не мешать вашим отношениям?
— Подруга, — заржала Фаль, — ты говоришь так, как будто я за ним замужем! Прекрати, нам с тобой надо новую сценку придумать.
— Давай тогда хотя бы дадим ему роль побольше.
— И как ты себе это представляешь? Сейчас он играет козла. А будет кого? Большого козла?
* * *
— Госпожа Спичка.
— Для своих просто Спичка, девочка. Чего тебе?
— Вы сказали, что знаете, куда делся господин Полчек, — сказала Завирушка.
— Я сказала, что догадываюсь. Это не точно.
— Скажите, как его найти! Мне надо с ним поговорить.
— Если бы тебе надо было знать, где он, он сказал бы тебе об этом, не сомневайся. Если он не объявляется, значит, так надо.
— А вдруг он попал в беду? Вдруг он нас бросил?
— Тебя бросил, ты имеешь в виду?