* * *
— Я буду скучать, — сказала Фаль Завирушке. — Ты уверена, что тебе действительно надо ехать? Я не знаю, что вы с Полчеком задумали, но у меня нехорошие предчувствия.
— Что-то вроде «лопаты кумкватов»? — рассмеялась девушка.
— Вот именно, — серьёзно ответила гномиха. — Не стоит недооценивать предчувствия.
— … И кумкваты?
— И их тоже. Будет очень грустно, если мы больше не увидимся. Я к тебе привязалась, подружка.
— И я к тебе, — Завирушка присела на корточки и обняла гномиху. — Но я ведь уезжаю не навсегда! Я сделаю то, что должна, и буду свободна. Я же не Падпараджа, которая совершала подвиг за подвигом, пока не стала в Империи главной. Эта судьба не для меня. Я с удовольствием вернусь на сцену, и мы ещё не раз повеселим публику!
— Знаешь, — задумчиво сказала Фаль, — я думаю, что Падпараджа даль’Обигни тоже не мечтала быть Верховной Птахой и уж тем более не хотела стать Единождымученицей. Просто каждое принимаемое решение вело её к этой судьбе. Я не знаю, каков был её первый шаг. Может быть, она тоже думала, что «сделает, что должна, и будет свободна», но именно он привёл её в итоге к Осьмишелковому Променаду, где её повесили на больших пальцах по приговору Консилиума.
— Я не Падпараджа, Фаль, — улыбнулась Завирушка, — я всего-то сыграла её несколько раз на сцене. И меня ещё где-то ждёт лопата кумкватов. Я бы и рада не связываться, но судьба слишком настойчиво требует. Ничего, немного поскучаем и снова встретимся.
— Я буду слать тебе сообщения! — сказала гномиха. — Пан обещал научить. Сказал, что у меня есть способности.
— Это же прекрасно! Будем на связи!
— Учти, если что, я примчусь тебя спасать, даже если мне придётся бежать из Всеношны в Корпору на ходулях!
— Договорились, — засмеялась девушка.
Когда тризна по гоблину закончилась и актёры отбыли назад, в свои роскошные номера для звёзд Коллизиума, Вар подошёл к Полчеку, печально сидящему у камина.
— Я договорился с Лодочником, — мягко сказал он. — Ты готов?
— Как никогда, — кивнул тот в ответ. — Больше меня тут ничего не держит.
— Ну что же, постарайся тогда выспаться. С утра в дорогу.
* * *
— Это как-то не очень похоже на ладью, — скептически сказал Полчек, рассматривая причудливый транспорт.
— Название — всего лишь традиция, — сказал стоящий рядом человек в тёмном балахоне.
Из-за закрывающей лицо сплошной маски с дыхательными трубками из тусклой меди и круглыми стеклянными окулярами, обрамлёнными в латунь, голос его звучит глуховато, но разборчиво.
— Это краевой проницатель, было бы странно, если бы он походил на убогую каботажную посудину из числа лоханок, на которых возят дешёвую контрабанду. Его название — «Безумный Крылодыр».
— Вы — Лодочник? — поинтересовался Полчек. — Нам нужно знать о вас что-то ещё?
— Я — Лодочник, и этого достаточно. Мы не дышим вашим воздухом и не сообщаем вам своих имён. Не сочтите это неуважением, но чем меньше связь с этой стороной Грани, тем легче принимает та.
— Мы уважаем ваши обычаи, — кивнул Вар.
— Это не обычаи, — отрезал Лодочник. — Просто техника безопасности.
— Как вам будет угодно. Нас четверо, мы все здесь, мы готовы отправляться.
— Вы изъявили желание заключить кредитный договор. Кто именно оплатит проезд?
— Я, — коротко сказал Полчек.
Спичка шумно вздохнула и закатила глаза — все споры на эту тему оказались безрезультатны. Драматург настоял на своём, совершая, с её точки зрения, непростительную ошибку.
— Вам известны условия?
— В общих чертах. Я обмениваю посмертие на право проезда, моя душа переходит в монету.
— Не совсем так, — поправил его Лодочник. — Ваша душа становится монетой. Детали важны. Впрочем, вы можете ознакомиться с договором, там всё написано.
Он достал из рукава своей плотной хламиды свёрнутый в трубочку документ и протянул его Полчеку. Руки Лодочника оказались закрыты перчатками из толстой кожи, проклёпанной и усиленной медными накладками.
— Тут сложно то-то понять, — признался Полчек через несколько минут. — Слишком много сносок и толкований терминов.
— Так и есть. За века применения пришлось внести множество уточнений в текст. Каждое поколение юристов пыталось оспаривать его пункты заново. Разумные Альвираха отчего-то склонны в старости менять свои решения относительно посмертия, принятые в молодости. Но я сразу предупреждаю — ни один договор ещё не был расторгнут по юридическим основаниям.
— А какие ещё бывают основания?
— Взаимное согласие сторон. Неисполнение обязательств с нашей стороны. Прочее, — перечислил Лодочник. — Случаи единичны, не советую рассчитывать, что оплата не состоится. Наш нефилим, Киноринх, Великий Червь Проницающий Грань, лично гарантирует исполнение сделки.
— Я не планирую изменять своё решение, — заявил Полчек. — Где подписать?
— Никто не планирует, — философски заметил Лодочник, — но люди меняются. Подписать здесь. Кровью, уж извините. Техническое требование, ничего личного. Вот эта ручка вам поможет. Не волнуйтесь, я стерилизую её в автоклаве после каждого клиента.
Он протянул драматургу сложное устройство из стекла и латуни, снабжённое хищным жалом в виде косо срезанной иглы.
— Вам помочь?
— Справлюсь, — Полчек, скривившись, воткнул инструмент себе в руку, и, когда стеклянная ёмкость наполнилась тёмной кровью, расписался на договоре. — Что-то ещё? Как это вообще будет выглядеть… Ну, технически?
— Исполнение? — понимающе переспросил Лодочник. — Не волнуйтесь, от вас не потребуется никаких специальных усилий. Процедура автоматическая и полностью безболезненная для донора. Разумеется, оферта не распространяется на обстоятельства смерти, каковые могут иметь в том числе и насильственный характер, речь идёт лишь о том, что произойдёт после. Ваша душа не последует через Край, а будет со всем уважением трансформирована в материальный носитель такого вида.
Лодочник извлёк из кармана хламиды несколько каменных дисков. Каждый из них размером примерно с ладонь и имеет в центре отверстие, в которое продета бечёвка, соединяющая их в единую связку.
— Цвет монеты индивидуален и договором не гарантируется, — пояснил он. — Также, вопреки суевериям, он не отражает душевных качеств донора. То, что якобы «чёрные монеты выходят из чёрных душ» — предрассудки. Тёмная гамма действительно преобладает, но исследование таких взаимосвязей не проводились.
— Каждая из этих монеток — Разумный Альвираха? — ужаснулась Завирушка. — И Мастер Полчек однажды повиснет на этой верёвочке?
Её почему-то очень напугала такая перспектива.
— Это не совсем так, — покачал головой Лодочник. — Разумный — это больше чем его душа. Дети Альвираха весьма телесны в сути своей. Эмоция, чувства, страсти, стремления и желания — суть производное взаимодействия телесных субстанций. Очищенный от них экстракт, называемый душой, лишь малая часть Разумного. Монета, что окажется однажды на той связке, не будет тем Полчеком, которого вы знаете, девушка. Хотя, по сути, вы правы. Теперь его посмертие пройдёт в моём кармане. Вы готовы взойти на «Безумного Крылодыра»?
— Готовы, — сказал Полчек.
— Готовы, — подтвердил Вар.
— И я готова, — кивнула Завирушка, поглядывая на странный корабль не без опаски.
— А чего тянуть? — буркнула в бороду Спичка. — Уплочено.
— Тогда добро пожаловать на борт. Наш маршрут проляжет через Край, его протяжённость зависит от нашей удачи, в пути вам будут предложены еда и напитки.
— Прощай, Всеношна, — сказал Полчек, поднимаясь по трапу. — Жди нас, Корпора!
* * *
Конец второй части