Здесь мы немного отвлечёмся. После того, когда часть воспоминаний В. Р. Шандрикова была опубликована в газете "Новая Сибирь"[16] именно это место вызвало резкий протест дочери Северного Натальи Звездиной. [17] По её словам, отец очень любил чистоту, всегда сам стирал свои вещи, не доверяя даже жене, и в таком виде просто не мог приехать. Честно говоря, первоначально это описание вызвало и у нас некоторое сомнение. В нашем распоряжении было множество фотографий, запечатлевших Северного в Киеве весной 1977 года. В джемперах, пальто, да и галстук весьма приличный. Кроме того, и те киевские знакомые Аркадия, с кем нам доводилось беседовать, все как один утверждали, что вид у него был вполне достойный. Однако на одесском фото с Коцишевским и Шандриковым и на всех киевских фотографиях, датированных маем месяцем, он одет уже совершенно по-другому! Да и не мог Владимир Шандриков, человек глубоко порядочный и обладающий к тому же фотографической памятью художника, всё это сочинить. Зачем? А если вспомнить двухдневное (а, может, и более продолжительное?) опоздание Северного, сам собой напрашивается вывод, что то ли загулял где-то Аркадий на киевский гонорар, то ли случилось что-то с ним. А возможно, и то и другое. Фред Ревельсон вспоминает, что в Киеве Северного несколько раз забирали в вытрезвитель. Но Аркадию при первом задержании каким-то образом удалось доказать, что нарушивший общественный порядок гражданин Звездин и певец Северный, — один и тот же человек. Поэтому потом милиция просто привозила наутро Аркадия домой к Фреду на "машине с красной полосой", не забывая при этом выписать штраф. А вообще-то Аркадий играл с огнём, — всё из-за тех же паспортных проблем. Поэтому трудно предположить, что, распрощавшись с друзьями, Аркадий попал в ментуру; тем более — на таких ментов, которых не интересовала его музыкальная слава. Если бы он так всерьёз загремел, то вышел бы оттуда не оборванцем. а вообще б не вышел! Так что, скорее всего, обошлось всё-таки без ментовских ужасов. Свободный человек при хороших деньгах, к тому же любитель известного дела и завзятый картёжник. Но важно ли это? Главное — Северный, в каком бы то ни было виде, всё ж таки добрался, наконец, до Одессы, где его ждут уже Коцишевский и Шандриков.
А Коцишевский, видимо, заранее представлял, что затраты на организацию концертов у него будут большие. Поэтому ещё загодя попытался привлечь к этому делу знакомых одесских "бизнесменов" и привёл их посмотреть на "заезжих артистов"."… Однако они пришли утром, я уже проснулся и слышал их разговор с Вадимом: "Вот эти два цуцика будут петь?! Я пас!" Второй поколебался и сказал: "Я тоже пас!" И Вадиму пришлось одному пойти на эти немалые расходы" — вспоминает Владимир Шандриков. Гонорары певцам и музыкантам, оплата квартиры, где происходила запись, питание и выпивка в ресторане — всё это требовало действительно больших денег. И, следовательно, должно было как-то окупиться. Поэтому решено было записать как можно больше концертов.
Но дисциплина у Северного с Шандриковым была ещё та! Если музыканта за опоздание можно было "уволить" (а такие случаи тоже были) и найти нового, то наших героев оставалось только терпеть и не давать им сильно разгуляться. Впрочем, Аркадия трудно упрекать за это разгуляево. Ведь он в первый раз, наконец, оказался в городе, который по легенде был ему родным! Так где же легендарному "одесситу" глотнуть колоритной атмосферы реальной Одессы- мамы, как не в "Гамбринусе" и в прочих весёлых заведениях. Причём, в "Гамбринусе" он не только пиво пил, но и в картишки поигрывал. Да так, что порой на пиво денег уже и не оставалось. Денег он вообще не жалел. Коцишевский рассказывал про одесского скрипача Шлёму, игравшего на улицах: Аркадий, мол, как увидит его, так кидает червонец и стоит, смотрит, как тот играет. Что Коцишевского немало возмутило — "скрипач-то — говно!" Но где ещё были в Союзе в то время уличные скрипачи? Должен же был Аркадий, в самом деле, окунуться в эту Одессу. Поэтому записи всё-таки шли со скрипом. К тому же были и "объективные" причины: то на запись какие-то посторонние шумы наложились, то облава "в районе концерта", а то музыкантов перекупил кто-то. В итоге за двадцать дней было записано только три концерта. И получилось в результате совсем не то, что первоначально задумывалось. Но предоставим слово непосредственному участнику событий:
"Вадим задумал: две-три песни поёт Аркаша, две-три — я. А было время, когда Аркаша не мог петь совсем. Потом я уже не мог… Я его толкаю к микрофону, а он меня: "Иди, ты вроде лучше сегодня?" Там даже есть момент, где он поёт, а у меня слёзы — так я проникался его песнями. А он смотрит на меня, и у него тоже… В одесских записях очень много брака. У меня было несерьёзное отношение… До обеда идёт запись. Вместе с репетицией мы записывали 1213 песен с 9 до 12 часов. Потом идём в ресторан, хорошо обедаем, возвращаемся на хату и записываемся ещё, сколько можем. Как правило, другую сторону ленты, ещё 12–13 песен. Пили во время записей каждый день, но не так, чтобы после каждой песни…"
Может быть, именно поэтому второй концерт получился вообще из одного Шандрикова, а Северный отметился только во вступлении. Про "козлов, которые в Омске встречаются" и "Вачулу". Ну, козлы в любое время и в каждом городе встречаются. А вот что за "Вачула" такая? Она немало озадачила простых советских слушателей, а Михаил Шелег впоследствии решил, что это просто. название ансамбля! Чтобы развеять мистику, обратимся вновь к Владимиру Романовичу: "Вачула". Это в перерыве между записями и когда мы отдыхали, естественно с подогревом, Вадим нам ставил музыку. Больше всего понравилось нам танго. Оно называется "Вачула". Вот этой мелодией мы Вадима и… Он уже другой раз взмолится: "Зайчики! Ведь уже соседи на нашу хавиру косяка давят!" Вот это называется — "Вачула". Мы же, со своей стороны, рекомендуем всем интересующимся достать и послушать запись этого танго — Аркадий с Владимиром выдали его начало один к одному!
Таким образом, режиссёрские задумки Коцишевского "две-три песни — Аркаша, две-три — Володя" накрывались начисто. И, по-видимому, Северный спел далеко не все песни, которые подобрал для него Владислав Петрович. Но самое интересное, что в итоге-то всё получилось достаточно гармонично! Концерты оригинальных авторских песен Шандрикова, в меру украшенные колоритнейшим исполнителем блатной классики Аркадием Северным. И хоть не с "симфоджазом", как выражался сам Северный, но всё же с хорошим ансамблем, получившем гордое имя "Черноморская чайка". Музыкантов в этот ансамбль Коцишевский старался подбирать знакомых, из тех, которых записывал когда-то с Евгением Свешниковым, был такой исполнитель в те времена. Но это не всегда получалось. Поэтому иногда приходилось идти на "музыкальную биржу" и нанимать необходимые инструменты до комплекта. Биржа эта находилась то ли на знаменитом перекрёстке Дерибасовской и Ришельевской (том самом, где отобрали честь у одной бабушки); то ли на Соборной площади. Сами одесситы расходятся в воспоминаниях. Впрочем, главное не это, а то, что такая биржа функционировала, и талантами в те времена Одесса-мама была ещё богата.
Однако, заканчивая разговор о музыкальном сопровождении этих концертов, приведём и наше субъективное мнение. По тем временам запись "под оркестр" была для автора- исполнителя обозначением довольно солидного уровня. И с этой точки зрения концерты с "Черноморской чайкой" стали удачей для Владимира Шандрикова. Но вот чисто в музыкальном плане… Его песням весь этот "симфоджаз" не добавил ничего, если вообще не оказался излишней красивостью. Как нам кажется, всё-таки под гитару они звучат лучше. Может, ещё и поэтому оказалось столь органичным участие в этих концертах Аркадия Северного, который сочетался с оркестром совсем по-другому. Проявился ли в этом "нюх" Коцишевского, или всё получилось случайно — теперь уже неважно…