Пауза.
Ханна. Но в Сахаре погода более или менее предсказуема.
Валентайн. Масштаб иной, а график совершенно такой же. Шесть тысяч лет в Сахаре - то же, что в Манчестере шесть месяцев. Спорим?
Ханна. На сколько?
Валентайн. На все, что ты готова проиграть.
Ханна (помолчав). Нет.
Валентайн. Ну и правильно. Иначе в Египте не выращивали бы хлеб.
Воцаряется молчание. Снова слышны звуки рояля.
Ханна. Что он играет?
Валентайн. Не знаю. Сочиняет на ходу.
Ханна. Хлоя назвала его гением.
Валентайн. Она-то в шутку, а мать - на полном серьезе. В прошлом году она искала фундамент лодочного павильона времен Дара Брауна и рыла - по указке какого-то знатока - совершенно не в том месте. Не день-два, а несколько месяцев. А Гас сразу показал, где копать.
Ханна. Он когда-нибудь разговаривал?
Валентайн. Да. Пока пять лет не исполнилось. Ты раньше никогда о нем не спрашивала. Признак хорошего воспитания. Тут это ценится.
Ханна. Знаю. Меня вообще всегда ценили за безразличие.
Входит взволнованный, торжествующий Бернард. В руках у него книга.
Бернард. "Английские барды и шотландские обозреватели". С карандашной дарственной надписью. Слушай и целуй меня в копчик.
Предвестник Сна рецензий не читал,
Заснул в обнимку с "Эросом на ложе".
Неисправимый Чейтер тем хорош,
Что нам забвенье снов дарует тоже.
Видишь?! Надо не лениться и просматривать каждую страничку!
Ханна. А это его почерк?
Бернард. Ты опять за свое?
Ханна. Но это явно не его почерк!
Бернард. Господи, чего ей опять нужно?
Ханна. Доказательств.
Валентайн. Совершенно верно. И о ком вы вообще говорите?
Бернард. Доказательств? Каких тебе доказательств, сука? Нас с тобой там не было!!!
Валентайн (незлобиво). Придержите язык. Вы говорите с моей невестой.
Ханна. У которой, кстати, есть для тебя подарок. Угадай, что я нашла? (Достает припрятанное письмо.) Леди Крум пишет мужу из Лондона. Ее брат, капитан Брайс, женился на некой миссис Чейтер. Короче, на вдове.
Бернард смотрит на письмо.
Бернард. Я же говорил, что он умер! Какой год? 1810-й? Господи, десятый!!! Отлично, Ханна, отлично! Надеюсь, ты не потребуешь доказательств, что это та самая миссис Чейтер?
Ханна. Ну что ты. Наша Чейтерша собственной персоной. Тут, кстати, есть ее имя.
Бернард. Любовь? Это имя? Русское, что ли? Любовь... Так, так... "Отрицайте то, чего нельзя доказать, - во имя Любови". Я-то думал. "Любови" вместо "любви" - орфографическая ошибка.
Ханна. Чур, не лезь целоваться!
Валентайн. Она никому не позволяет ее целовать.
Бернард. Вот видишь! Они все записывали! Они любили марать бумагу! Это было занятие! Развлечение! Увлечение! И наверняка найдетс что-нибудь еще! Наверняка!
Ханна. Какой научный пыл. Сначала Валентайн. Теперь ты. Очень трогательно.
Бернард. Итак. Друг учителя - друг-аристократ - оказывается под одной крышей с несчастным писакой, чью книгу он недавно разнес в пух и прах. Первое, что он делает, - соблазняет жену Чейтера. Но тайное становится явным. Они стреляются. Чейтер мертв, Байрон спасается бегством. Постскриптум. Угадайте какой? Вдова выходит замуж за брата ее сиятельства! И ты полагаешь, что о таком переплете не останется письменных свидетельств? Да целая куча! А то, что пропало, мы напишем заново!
Ханна. Ты напишешь, Бернард. Ты. Я тут ни при чем. Я тебе ничем не помогла...
Эта же мысль, очевидно, пришла в голову и самому Бернарду. Он улыбается растерянно и глуповато.
Бернард. Да?.. Что ж... весьма... Ты так щедра... Но рассудила ты вполне... справедливо.
Ханна. Вполне предусмотрительно. Чейтер мог умереть где угодно и от чего угодно.
Бернард мгновенно преображается.
Бернард. Но он дрался на дуэли с Байроном.
Ханна. Дуэль пока под вопросом. Ты даже не знаешь, Байрону ли адресованы эти письма. Опомнись, Бернард! А был ли Байрон вообще в Сидли-парке?
Бернард. Ставлю тебе диагноз. Отсутствие научной дерзости.
Ханна. Да ну?
Бернард. Под научной дерзостью я разумею внутренний голос. Инстинкт. Интуицию. Когда знаешь не головой, а кишками и печенками. Когда рассуждения излишни. Просто возникает уверенность, которую не нужно оправдывать и подкреплять. Время на миг поворачивает вспять. Часы говорят не "тик-так", а "так-тик". Потом все встает на свои места, но тебе уже достаточно. Ты там побывал. Ты, черт побери, все знаешь. Ты - свидетель.
Валентайн. Вы говорите о лорде Байроне? О поэте?
Бернард. Нет, безмозглая амеба! Мы - о Байроне-бухгалтере!
Валентайн (ничуть не обидевшись). Если о поэте, то он тут точно бывал.
Тишина.
Ханна. Откуда ты знаешь?
Валентайн. Он упомянут в охотничьих книгах. Убил... по-моему, зайца. Однажды, еще в детстве, я болел свинкой и от нечего делать прочитал все книги подряд. Здесь бывали замечательные люди.
Ханна. Где эта книга?
Валентайн. Я ею не пользуюсь: слишком ранний период...
Ханна. 1809 год.
Валентайн. Обычно они лежат в стульчаке. Спроси у Хлои.
Ханна смотрит на Бернарда. Все это время он молчит, поскольку в прямом смысле слова онемел, впал в подобие транса и может только шевелить губами. Ханна подходит к нему и благопристойно целует в щечку. Поцелуй срабатывает. Очнувшись, Бернард стремглав убегает в сад. Слышно, как он кричит: "Хлоя! Хлоя!"