Паренек с ногами забрался на трон, как будто сидел в кресле перед телевизором, вдумчиво закивал.
- А то что? Давайте, расскажите-ка мне, что мне будет за ваше проникновение на частную территорию?
Странное дело, он говорил не на шведском и не на датском, но мы понимали его. Кроме того, в самой его манере общения было нечто странное. Будто он одновременно был нашим ровесником и говорил так, как сказали бы мы, и в то же время это все было ему чуждо, он заучил слова и исполнял роль с какой-то нарочитой театральностью.
- Тогда не надо было притаскивать нас в это место! Или оставил бы записку!
- Я этого и не делал! - возмущенно воскликнул он, и еще прижал руку к сердцу, будто Астрид смертельно ранила его своим предположением.
- Мы не так начали, - сказал Герхард, и я решил не подавлять в себе желание улыбнуться этому его дурацкому акценту. Сойдет за вежливость. - Давай начнем еще раз. Ты извини и ты кто?
- Я, ну не знаю, давайте предположим, что я - Аксель. Что так меня зовут! Что я здесь главный после главного, что я могу пробить ваши черепа и сердца прежде, чем вы спросите, почему я такой невежливый!
Он поправил корону. Рубины в ней каким-то жестоким, намекающим на кровь образом сочетались с его рыжиной.
- Ну, в общем предположим как-то так, - закончил Аксель. Он не сводил взгляда с Делии, видимо, злился, что она не оценила его убийственные способности и не выразила своего восторженного испуга достаточно громко. - Еще вопросы?
Аксель улыбнулся, протянул нам открытые руки ладонями вверх, будто чтобы продемонстрировать свою безоружность.
- Обещаю, я не собираюсь никого убивать за вопросы!
- Где мы?
- О, так вам же никто еще ничего не объяснил! Мне сказали вас встретить, но я понятия не имел, что придется учить вас уму разуму! Вам что родители вообще ничего не рассказывали?
- Мы знаем, - сказала Констанция. - Что мы попали в какой-то волшебный мир, наши родители предупреждали нас, что задолжали наши жизни королю, видимо это ты.
- О, не я, но твои слова греют мне сердце! Продолжай!
Аксель меня несколько раздражал, и в то же время в нем было нечто занимательное - он будто никогда в жизни не бывал серьезным. В нем была непосредственность, свойственная детям и актерам, за ним было интересно наблюдать.
- Идите за мной! - вдруг воскликнул он. - Я совсем забыл, что я - плохой хозяин! А мне сказали быть хорошим, пора исправляться.
Он встал, поклонился, несколько пародийным образом, и скользнул по хрустальному полу к нам. Сначала протянул руку, потом, когда все мы, предсказуемо, не откликнулись на его молчаливое предложение, цокнул языком.
- Да-да-да, я уже понял, что я вам не нравлюсь! Совершенно не обязательно это артикулировать!
Он дернул за руку Делию, и я заметил, с каким облегчением вздохнула Констанция. Маленькая трусиха. Мы с Астрид пристроились идти следом за Акселем и Делией, оставив Констанции компанию дурачка Герхарда.
Эхо делало голос Акселя еще более театральным, будто кто-то включил микрофон, и вовсе не обязательно было идти с ними в ногу, чтобы слышать каждую деталь, но нам так было приятнее. Астрид взяла меня под руку, и я мягко сжал ее пальцы, светским жестом больше подходящим какой-нибудь прогулке в парке.
- Итак, вы в Аркадии, - сказал Аксель. - Добро пожаловать. Это чудесное место, но ко многому надо привыкнуть. Моя личность, например, одна из таких вещей.
- Не уверена, что справлюсь, - сказала Делия.
- Ты говоришь так, как будто мы останемся здесь надолго, - протянул Герхард. Аксель засмеялся.
- Надолго или нет, сложно сказать. Навсегда, это для тебя надолго? Но навсегда ведь тоже бывает очень разным. Если ты сегодня здесь умрешь, это тоже навсегда.
- Если я здесь умру, я не останусь, - пожал плечами Герхард.
- Это как сказать. Отец найдет тебе применение.
И тогда мы все замолчали. Не то чтобы стало очень страшно, скорее я играл в игру, в которую играл Аксель - в этом месте драматургия предусматривала зловещую паузу. Когда пауза исчерпала себя, Аксель, как ни в чем не бывало продолжил.
- Так что, Аркадия вам понравилась?
- Это интересное место, - сказала Делия.
- И сколопендры хорошенькие, - добавил Герхард.
- А пригласить можно было и повежливее, - буркнула Астрид, и я добавил:
- Я был бы не прочь добровольно провести зябкие осенние месяцы на таком необычном курорте.
Мы шли по хрустальному залу. Казалось, он был бесконечным. Мне даже почудилось, что стало холодно, будто в ледяной пещере. А потом я понял, что мне не кажется. Я просто упустил момент, когда хрусталь стал льдом. Мы шли сквозь ледяной грот, все меньше похожий на коридор, все более округлый, будто оплавленный давным-давно солнцем, и с тех пор не побеспокоенный больше никем в своем холодном забытьи.
Аксель засмеялся.
- Так вы считаете, вы в сказке?
- Мои родители охарактеризовали это место, как злую Нарнию.
- Отчасти верно.
- И в Аркадии я есть, - сказала вдруг Делия. Одна из самых неуместных отсылок к латинским корням европейского романтизма, которую я встречал. Но Аксель крикнул:
- Да!
Голос его ударился об лед и зазвенел.
- Ты все поняла!
- Я была права, - пробормотала Делия, но делиться своими наблюдениями не спешила, и Аксель продолжил.
- Это царство смерти. Сквозь него течет Великая Река, хранителем которой являюсь в том числе и я.
- Но ты так и не сказал, ты - это кто? - засмеялась Астрид. - Так что понятнее не стало.
- Я, можно сказать, принц. Технически, я ваш дядя. Я храню Реку и выполняю работу, которую оставили много лет назад ваши родители. Мне, метафорически выражаясь, не хватает рук. Отец ждал вас. Вы - его первые внуки, он возложил на вас большие надежды.
Мы вышли в иной зал, такой же просторный, но светлее, с каменными стенами и высокими окнами, намного более земной. В середине стоял длинный стол, почти разделивший все помещение пополам, витражи, на которых цвели розы и давали плоды гранаты, напоили зал рассеянным красным светом, высокая люстра с сотней не горящих свечей угрожающим образом висела на цепях, казавшихся совершенно ненадежными. Мы с Астрид не стали дожидаться приглашения Акселя и сели за дубовый стол, он приятно пах деревом и вином. Я почувствовал себя на экскурсии в трапезной средневекового замка. Даже спинки скамьям не полагалось.
Когда все расселись, стараясь скрыть неловкость, Аксель вскочил на стол. Длинный и пустой, он оставлял Акселю пространство для маневра. Аксель расхаживал по нему, как канатоходец, хотя впечатляющего в этом ничего не было, смотрелось забавно.
- А ведь вы даже не знаете, чья кровь течет в вас! Они вам не рассказали! Потому что они трусы! Или, может быть, у них была какая-то очаровательная, сладкая версия о том, что их похитили феи?
- Мои родители говорили, что были принцем и принцессой, - сказал Герхард. Он явно был несколько раздражен тем, что Аксель говорил о его родителях в таком снисходительном тоне. Я от своих родителей многого не ждал и был благодарен, что они в состоянии приподнести мне хоть какой-то сюрприз.
- Это правда, - пожал плечами Аксель. - Ты ведь Герхард, да? Твой отец был Принцем Палачей, а мать Принцессой Смертного сна.
- Класс, - сказала Делия. - У меня была подруга с таким ником в инстаграмме.
Аксель засмеялся, хотя я не был уверен, что он знает, что такое инстаграмм. Он лег на стол, сложил руки на груди, как умерший в гробу, его корона соскользнула вниз, чуть-чуть, но удивительным образом не упала, Аксель не обратил на это внимание, будто она была естественной частью его тела, как спадающая на лоб челка. Аксель закрыл глаза и нараспев сказал:
- Неблагой Король Долины Реки, Отец Смерти и Пустоты, следит за тем, чтобы река никогда не обмелела. И ныне, пока брат его, Благой Король Спасения, Отец Покоя и Справедливости, отдыхает в своей гробнице, мой милый папа, ваш дедушка, занимается и сплавлением душ в новую жизнь. Иными словами, он здесь главный. Иногда он заводит детей со смертными женщинами, похищает их для того, чтобы они помогали ему. Но эта традиция практически исчезла после побега ваших родителей. К моему удовольствию, мне нравится быть его единственным сыном.