- А напиток, к слову, называется Кровь Королей. У Потерянных считается, что в лесных оленях содержится частичка крови самих Королей. Что, безусловно, неправда. Просто олени безбоязненно пьют из Великой Реки и умеют перерабатывать содержащуюся в ней магию в подобающий для Потерянных вид. Но легенда красивая.
- Ты никогда не думал стать экскурсоводом? - спросил Адриан.
- Конечно, думал! Но мне повезло, ведь я незаменим.
- Я его ненавижу, - сказал Адриан. - Он не понимает или делает вид, что не понимает, что мы над ним издеваемся.
- Все его ненавидят, - примирительно сказала Констанция.
Я видел, что теперь мы шли веселее, фактически гуляли. Кровь Королей творила чудеса. Я даже не помнил, когда это я чувствовал себя настолько хорошо. И все мои заботы тоже ушли, меня как будто помыли, как папин Мерседес, и я стал новеньким и сияющим, и сам собой восхищался.
Мы долго шли вперед, и дорога теперь уходила несколько вверх. Когда мы почти добрались до ступеней, ведущих к Башне, Астрид резко свернула. А я думал, она забыла про свой Хрустальный Грот. Мы шли вдоль скалы, черный камень был присыпан снегом, как зачерствевшее пирожное сахарной пудрой.
- Ты серьезно? - спрашивал Аксель. - Ты можешь забыть это дурацкое обещание! Какая разница, что ты сказала этому мертвому парню?
- Он спас меня! - сказал я. Насколько я понял из рассказа Астрид, она обещала ему, что мы посмотрим что-то. Вряд ли этот парень по имени Жадина хотел просветить нас духовно. Но я считал правильным выполнить то, что он попросил. Может быть, он не просто так помог нам.
- А если там ловушка? - допытывался Аксель.
- А если то, а если се. Можете оставаться тут, хлюпики.
Астрид и Адриан пошли вперед, а я устремился за ними. Констанция перехватила меня за руку.
- Ты уверен, что нам стоит?
Я кивнул. Делия шла рядом. Ей явно было плевать в каком направлении двигаться. Она выглядела вполне довольной. Я подумал, это потому, что она сытая.
Аксель так и стоял, отставая от нас. А потом сорвался с места, нагнал меня.
- Это глупая затея, - сказал он Констанции.
- Если бы нас хотели убить, давно бы это сделали.
- Делия?
- Слушай, Аксель, перестань. Давай посмотрим на этот Грот и пойдем дальше.
Грот оказался не так уж далеко от нашего маршрута. Всего лишь небольшая заснеженная щель в скале, одна из многих, но Астрид указала на нее.
- Точно тут! Сердцем чувствую!
Я закрыл глаза, и под веками у меня заблестел лед, а где-то звенели, ударяясь о воду, холодные капли. Я сказал:
- Она правильно сердцем чувствует.
И мы пошли внутрь. Было очень скользко, и я держал Констанцию, чтобы она не упала, и она совсем не была против. Я чувствовал ее тепло, и запах от ее волос вперемешку с запахом крови.
Внутри было очень светло, хотя я не видел ни единого источника этого света. И все же он был, дрожал в ледяных гранях. Лед был повсюду, сковывал стены. Длинные его кристаллы, как замысловатые инсталляции тянулись вверх и вниз. Мы шли вперед, по узкой дорожке между двумя половинками подземного озера.
А больше здесь ничего не было. Адриан пожал плечами:
- Что ж, вот мы и посмотрели. Пойдемте дальше!
Но Астрид стояла и не шевелилась, будто прислушивалась к чему-то. Капли срывались вниз и оглушительно разбивались об озеро, делая его на мельчайшую частичку больше, так оно росло.
Воздух здесь был невероятно чистый, почти острый в своем холоде, я такого прежде не вдыхал. Будто его вообще до нас прежде никто не вдыхал. Воздух был напоен кислородом, и я закрыл глаза, почти опьянев.
И перед глазами замелькали инструменты и драгоценные камни, и сгустки золота, похожие на маленьких детей, постепенно обретающие плоть под ножом, будто рука скульптора отсекала лишнее. Скальпель, отсекавший золото, возвращался из-под него в крови.
Я видел знакомые руки, украшенные кольцами пальцы Неблагого Короля. Он насвистывал что-то, и в потрясающей, звенящей тишине, которая царила здесь в остальном, это казалось жутковатым. Он работал споро, а получившихся существ клал на полку, как игрушки. Они не шевелились, просто лежали. Но их глаза двигались.
Это были души нерожденных. Те, которые еще никогда не жили и сопротивляться не могли. Маленькие души, не знавшие ни единой жизни, только готовящиеся впервые увидеть мир. Неблагой Король доставал из них драгоценные камни - магию, свою магию, свою пищу. А их уродовал, просто ради забавы.
Чтобы они никогда не могли вернуться в реку. И они лежали, будто игрушки, и никто не мог помочь им. Все это было давным-давно.
Я открыл глаза и передо мной снова был сияющий лед. Меня позвала Констанция, но я не обернулся.
- Там, под водой, - сказал я. В моем видении об этом ничего не было, но я все знал. Все пришло ко мне в голову, как часто бывало.
- Слушайте, мы не будем прыгать в воду, потому что умственно отсталый сказал нам сделать это, - вздохнул Аксель. А потом, совершенно неожиданно, он сказал:
- Или будем.
И тогда я понял: он правда хочет помочь Астрид, которая чувствует вину. Но Аксель недолго казался мне хорошим. Он толкнул меня в ледяную воду, и я почувствовал себя во сне. Вместо того, чтобы выплыть, я нырнул дальше. Направление было мне ясно, будто я снова был папиным Мерседесом со встроенным навигатором.
Поверните направо.
Легкие жгло, и все тело жгло от холода. Можно ли в Аркадии утонуть? Мне не хотелось бы проверять. В стене под водой был проем, тоннель. Я плыл по нему почти беспамятный. К тому моменту, как я вынырнул, я едва ли видел хоть что-то вокруг.
Меня обдало теплом. Я с трудом вскарабкался на берег и обнаружил, что он скользкий. Мои ногти скользили по паркету. Выбравшись, я ощутил, что вовсе здесь не холодно. И стены были не ледяные. Я очутился в какой-то мастерской с паркетом и обоями в стиле пятидесятых. Играло радио, и я подумал - здесь кто-то был, еще недавно. Но сейчас я не чувствовал тяжести от присутствия Неблагого Короля. Были стол и стул, и на столе инструменты, разбросанные будто в беспорядке, но на самом деле казалось, что это было их художественное, тщательно выдуманное расположение.
Старинное радио, смотрящее со стены, с черным, широким динамиком, изливало потоки беззаботной музыки про глупую любовь и танцы. Всю комнату опоясывали полки, идущие вдоль стен, до углов, и продолжающиеся дальше. И на этих полках лежали младенцы. Я никогда не любил детей - они казались мне непонятными и странными, лет до десяти я даже не понимал, что дети это не другой вид людей, а маленькие взрослые. Но сейчас мне было ужасно жалко эти души, объеденные и изуродованные ради развлечения, не годившиеся даже для того, чтобы быть слугами, грустные-грустные, безо всякого будущего.
Я видел их, таких разных, и не понимал, как могу им помочь. Здесь был младенец, будто бы полностью сделанный из стекла, у него не было глаз, но он легонько подрагивал, только этим показывая, что живой, и свет настольной лампы, окольными путями проникавший в него, плясал в его прозрачном, полом нутре.
Здесь был малыш, чьи глаза горели как угли, а сам он был создан из тени, текущий, меняющийся непрестанно.
Был малыш изуродованный настолько, что больше напоминал лысого козленка с отвисшими ушами и выдающейся вперед челюстью.
Был малыш, у которого под прозрачной кожей, между внутренними органами путешествовала вода, как будто он был шариком, наполненным ею.
Был малыш, у которого на голове была голова другого малыша, у которого тоже были живые глаза.
Был малыш-циклоп, у которого был большой, слезящийся глаз, занимавший пол-лица.
Странные, гротескные существа, совершенно беззащитные. Я вспомнил, как мама рассказывала мне о синдроме запертого человека. Это когда у парализованных людей даже нет возможности пошевелить языком. Они не могут ничего сказать, даже кончиком пальца не могут двинуть. И мы совсем не знаем, работает ли их разум и как он работает. Я убивал таких, став Принцем Аркадии, это и было милосердной смертью в моем понимании. Такая жизнь казалась мне слишком страшной.