Пара толчков, и Юрий наверху.
- Хельга, можно я здесь посижу? Ты ведь все равно щиты подняла.
- На камень любоваться? Валяй, если жары не боишься, времени хватит. Натрий и масло еще часа два будут перегружать. Угнать не пытайся, достану!
Пилотесса подмигнула, подставила руку к консоли. Кибер взбежал по ней и уселся на плече, глядя на гостя круглыми окулярами, пока хозяйка открывала люк крохотного шлюза прямо за креслами пилотов. Юрий остался в рубке один.
Человек уже немало потрудился над небесным бродягой, нарушив дикую первозданность. Повсюду виднелись следы выработок, словно клубень обкусал гигантский грызун. Справа торчал старый заброшенный полуразобранный причальный пилон, еще дальше блестели поля солнечных батарей и решетки антенн. Камень довольно резво вращался вокруг большой оси, создавая слабое подобие гравитации во внутренних полостях. Умиротворяющая картина, жара в рубке, облако углекислоты в неподвижном воздухе незаметно затягивали в сладкую дрему…
По блистеру мазнул луч фонаря, послышался стук магнитных подошв. Хельга прошла мимо иллюминаторов, осматривая броню, и скрылась слева. Чуть погодя чмокнули уплотнения крышки. Затылок лизнула прохладная волна воздуха из открытой дверцы шлюза. Юрий встрепенулся, обернулся назад.
- Смотри, что застряло в щите.
На ладони у шкипера лежал округлый кусок черной породы.
- Это рудный окатыш.
- Я же говорил, кто-то сбросил груз.
Хозяйка подняла забрало шлема, скривила нос.
- Ну и духота у тебя здесь! Как думаешь, кто прошел по трассе перед нами и наследил?
- Соседи? – Юрий кивнул на рудовоз.
- На нем Бельков шкипером ходил, я его хорошо знаю, и перед посадкой связалась с пузырем. Мне ответил какой-то шарамыга, вроде – хозяин приболел, и он его подменяет. Вот не верится, Костя зубами за место держался, он бы даже по частям в рейс пошел. И голос диспетчера со станции мне не понравился. Знакомый, но неживой какой-то. Так, Эби, на место и не высовывайся.
Краб послушно спрятался в свою коробку и прикрыл дверку. Хельга просунула руку за нее и вытащила два старинных пулевых револьвера в кобуре, переделанные под безоткатный, второй протянула пассажиру.
- Держи. Пользоваться умеешь? Смазка вакуумная, но дефлектор самодельный, так что отдача все равно осталась. Не унесет? Да, и маску одень. – В колени уперся пакет с одноразовым спасательным шлемом. – Комбез у тебя плотный, если что, полчаса снаружи продержишься. Сейчас глянем, что на борту творится.
На экраны вышло изображение с камер грузового шлюза. Квадратный мощеный камнем зал пирса был почти пуст. Жерла подающих транспортеров сложены и закрыты чехлами. Только у насосного терминала топтались четверо в старых, местами латаных скафандрах. Один из них расковыривал щит перекачки Пузана, остальные стояли неподвижно, словно статуи.
Эрнст валялся в двух шагах, у стены, раскинув руки.
- Что они творят, раздери их вакуум? Так и знала – стервятники!
Юрий скрипнул зубами, взвел курок револьвера, оттолкнулся рукой от кресла.
- Проклятое отребье! Сейчас я…
- Стой, куда ты! – женские пальцы неожиданно крепко схватила его за локоть, и рванули назад. – В герои захотел! посмертно? Если они всю станцию взяли, их там десятка три, не меньше. Всех не перестреляешь!
- А ты что предлагаешь? Стоять и смотреть! Между прочим, там твой штурман…
- Хочешь получить пулю по глупости? Валяй! Мсти, только дай мне сначала…
Из шахты послышался скрежет замков внутреннего люка.
- Тихо! – Хельга оскалилась, блеснув белоснежными зубами, и приложила указательный палец к стеклу шлема.
Пассажир кивнул. Оба отплыли к стенам, вцепились в ложементы, направив стволы револьверов в зев шахты.
Планета Меркурий, кратер Кандинский, станция «Хорс-два», Валентин Шерман
Даже на экране косматый солнечный диск выглядел величественно и грозно. Робкие искорки звезд терялись рядом с мощью светила. Чуть в стороне от желто-алой короны висело крохотное пятнышко Земли. Вскоре оно и вовсе скроется за пылающим горизонтом.
Робот опустил камеру, вернув в обзор оплавленную бурые камни, продолжая спускаться по склону кратера. Картинка то и дело дергалась, слоилась, разваливаясь на квадратики. Частицы радиации ввинчивались в грунт, исторгая радиоплач из кристалликов «серебряной пыли», созданной в камнях бесконечной сменой жара и холода. Ревущий прибой помех стихал и вновь накатывал в такт солнечному прибою.