— А все–таки мадам Донг неправа, — задумчиво сказал один пират. — Надо было ихнего мага сразу в намордник и в цепи, а она: у меня свои резоны! Никуда он не денется!
— Так ведь и не делся. А спорим, Джим, что на этот раз попадет?
— Фигушки. Я уже натренировался. Теперь ни за что не попадет.
Из щелки, образованной косяком и створкой двери, со свистом вылетел нож, и пират, сидевший напротив щелки, опять не успел увернуться.
— Вот гад, снова попал, — расстроился пират. — Все–таки хорошо, Вилли, что на мне кольчуга.
— Хорошо, что ножи серебряные. А спорим, что теперь не попадет?
— Ха! Спорим! — Джим примостился поудобнее напротив щели, стараясь перекрыть ее всем телом.
Прошла минута, вторая…
— Не, а че он не кидается? — расстроился пират.
— Ножи кончились, — пояснил ему Вилли, рассматривая погнутые серебряные ножи, лежавшие у ног друга. — Там сервиз был на двенадцать персон. Так что этот был последним.
Из щели вылетела вилка и вонзилась в живот Джима, пройдя зубчиками сквозь ячейки кольчуги.
— А вот и не угадал! — обрадовался пират, выдергивая из живота вилку. — Не последний. Гони золотой!
— Слушай, а тебе не надоело? — начал увиливать Вилли. — Вилок у него еще много, а живот у тебя один.
— Я вот не пойму, как ему удается на столовое серебро заклятия наложить? — задумался Джим, выуживая очередную вилку из воздуха. На этот раз реакция его не подвела. — Его же антимагическим супчиком мадам Донг кормят.
— Ха! Можно подумать, он его ест.
— А что он с ним делает?
— За борт выливает. На него уже рыбы жалуются. Это для мага принцессы он антимагический, а для рыб самое то.
— Ты что, больной? Как рыбы могут жаловаться?
— Сейчас увидишь. Им ведь только что пожрать приносили?
— Ну?
— Значит, его миска скоро остынет. Пошли. Друзья слезли со своих бочек и подошли к правому борту. Это они сделали вовремя. В проеме узкого иллюминатора появилась рука мага с миской и выплеснула в море антимагический супчик. Вода под иллюминатором тут же забурлила.
— Вот гад! Так он, выходит, супчик не жрет?
— Я ж тебе говорил, что рыбы жалуются.
Из воды вынырнула рыба, взлетела в воздух, зависла напротив пиратов и начала им что–то втолковывать, беззвучно открывая рот.
— К нему, — ткнул пальцем вниз пират.
Рыба послушно нырнула вниз и принялась ругаться в иллюминатор.
— Да–а–а… — почесал затылок Джим. — Хорошо, что мадам Донг корпус корабля сделала антимагическим. А то бы он наделал дел.
Тут дверь кубрика загрохотала. Неугомонный маг ломился в антимагическую дверь, пытаясь прободать ее головой.
— Вас всех повесят! Пиратство официально запрещено королевскими вердиктами всех прогрессивных государств!
— А мы неграмотные, — успокоил его Вилли, взгромождаясь опять на бочку, — вердиктов не читали, а вот за загрязнение окружающей среды тебе ответить придется. Если мадам Донг узнает, что ты опять ее супчик за борт вылил, я тебе не завидую.
— Да я вашу мадам Донг… — завизжал маг, — да я… да я… Это изуверство — магическим супчиком меня кормить! Я им в Академии уже обожрался!
— Магическим? — удивился Вилли.
— А мы думали, он антимагический. — Джим запустил руку под кольчугу и почесал зазудевший живот. — Э! Да ты своей вилкой мне шкуру попортил, — возмутился он. — Вилли, открывай. Я ему сейчас морду бить буду!
Пират возмущался так громко, что не заметил, как за его спиной открылся портал, из которого вышла мадам Донг. Зато Вилли заметил. Толкнув друга локтем в бок, он поспешил соскочить с бочки.
— Мадам, по–моему, у придворного мага к вам претензии.
— Сам виноват. Нечего было обзываться. Меня, Главную ведунью Заболотной Пустоши, обозвать сопливой девчонкой! Вот теперь пусть на магическом супчике посидит, магии поднакопит, прежде чем со мной тягаться. Так, вы пока свободны, — сделала нетерпеливый жест Дуняшка, — дальше я здесь сама разберусь.
Пираты поспешили убраться на корму. Их грозная предводительница была явно не в духе, а потому под раздачу попадаться никому не хотелось. Мадам Донг взмахом руки разблокировала дверь, оттуда вылетел всклокоченный маг и застыл напротив Дуняшки, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой. Главная ведунья Заболотной Пустоши за последние девять месяцев заметно прибавила в магическом искусстве. Но хотя тело личного мага Розочки было сковано ее заклятием, губы продолжали шевелиться.