– А если предположить, что она появилась?
Хейз нахмурился.
– Ангелы – чистые духи, а Люцифер изгнан Богом и принадлежит материальному миру. Если допустить, что он каким-то образом оказал влияние на этих божественных существ и... – Хейз ненадолго задумался, – телесное опять взяло верх над духовным... В таком случае мы стали бы свидетелями второго падения человека, как предсказано в Апокалипсисе. Но не думаю, что подобный исход вероятен.
Дойл встал, застегнул пиджак и протянул руку архиепископу.
– Надеюсь, что вы правы. Спасибо.
– Я тоже надеюсь. – Архиепископ Хейз поднялся и пожал руку Дойлу. – Вы удовлетворены разговором?
– Вы оказали мне огромную помощь, ваше высокопреосвященство.
– Пожалуйста, обращайтесь в любое время, без всякого стеснения. Я всегда рад вас видеть.
– Еще раз большое спасибо.
Дойл не подозревал, что уже совсем скоро ему придется снова прибегнуть к помощи архиепископа.
ГЛАВА 21
Мари знала, что Антуан боится. Бусинки в его космах звякнули. Он посмотрел в зеркало заднего вида, встретился с ней взглядом и принялся обозревать неряшливые строения Бруклина, где чернокожие постепенно вытесняли ирландских поселенцев. Парни на тротуарах настороженно следили за автомобилем. Антуан надвинул цилиндр на лоб и начал перебирать пальцами косточки на тулье. Мари уже пожалела, что втянула его в опасное дело. Это в Новом Орлеане она была священной мамбо, а Нью-Йорком правил ужасный хунган Тито Белтран, выходец из Западной Африки, колдун-знахарь из племени догонов[21]. Он уже знал, что она в городе и встречи не избежать. Мари не сомневалась, что Белтран считает ее соперницей и не преминет напасть, если почувствует слабину. Дело в том, что служение культу вуду являлось для него лишь прикрытием. На самом деле он занимался весьма прибыльным бизнесом – наркотики и проституция, – и на службе у этого негодяя состояли отъявленные бандиты.
Однако Белтран контролировал часть оккультного подполья города, что сейчас для Мари было очень важно. Что бы Лавкрафт ни говорил, но видения никогда ее не обманывали. Теперь у Мари возникло ощущение, что какая-то мерзкая рука перекрывает городу доступ к духовному кислороду. Автомобиль остановился у четырехэтажного кирпичного дома с заколоченными окнами. Антуан повернулся к Мари:
– Не делай этого, мамзель.
Двое долговязых широкоплечих парней стояли у подъезда, засунув руки в карманы.
– Оставайся и жди, – сказала она, нажимая на ручку дверцы.
– Нет, вначале пойду я! – бросил Антуан и вышел из машины.
Она видела, как он обменялся несколькими фразами с парнями и позволил себя обыскать. Затем его ввели в дом. Мари погладила висящий на шее грис-грис, небольшой мешочек из красной фланели. Внутри среди кристаллов каменной соли, смешанных с измельченными костями водяного щитомордника, лежал локон волос ее матери. Это была самая мощная защита против любой магии.
Через несколько минут люди Белтрана подошли к машине. Один открыл дверцу и произнес:
– Прошу, мамзель.
Мари повели в логово Белтрана. В коридорах ей встретились несколько парней бандитского вида с пистолетами за поясом. У одного из окон она спугнула группу молодых проституток, почти девочек. Завидев жрицу вуду, они поспешно скрылись, пряча сигареты.
Мари ввели в большую пятиугольную комнату с пятью дверями и вевером, нарисованным на полу кукурузной мукой. Этот символ могущества указывал, что хунгана охраняют духи лоа. Две из пяти стен в задней части комнаты занимал громадный алтарь. Он представлял собой набор деревянных и глиняных фетишей, включая несколько десятков резных фигурок нкиси из Западной Африки, в каждую из которых было всажено большое количество гвоздей. Каждый гвоздь означал какое-нибудь заклинание черной магии, оберегающее хунгана от козней врагов. Перед алтарем стояло множество зажженных свечей. В десяти клетках с важным видом расхаживали боевые петухи. На гребни и когти у них были надеты стальные шипы.
В центре комнаты в кресле в окружении трех мускулистых гигантов с пистолетами за поясом восседал Тито Белтран, невзрачный чернокожий человечек в белых брюках, белой кубинской рубашке и белых туфлях. На шее у него висел талисман – череп кобры, вымазанный кровью голубки. Он был хронический астматик и часто прижимал ко рту платок, смоченный настойкой эвкалипта. Круглое лицо покрыто капельками пота. Мари заметила, что одежда у него изрядно пропотела. Казалось, температура воздуха рядом с Белтраном была на десять градусов выше, чем в остальной части комнаты.
Увидев Мари, Белтран опустил платок и, мягко всплеснув руками, начал напевать хриплым голосом на сильно ломаном французском:
– Э-йейе, мамзель Мари. Э-йейе явилась в логово старого крокодила. Она храбрая, потому что у нее могучий грис-грис. О, как же, ведь мамзель Мари всем известна как Великая зомби.
«Йейе» означало «многоуважаемая». Так называли ее мать много лет назад в Байу. В устах Белтрана это был одновременно знак уважения и утонченная насмешка. Мари без улыбки рассматривала хунгана, дышавшего с присвистом в свой платок. Антуана нигде видно не было.
– Где мой парень? – спросила она, нарушая этикет вуду.
– Дитя, прежде чем задавать вопросы, не лучше ли проявить уважение к хозяину дома. Мы ведь не на твоем болоте. Садись. – Толстым пальцем он указал на пол.
Мари подобрала юбки и, не отрывая взгляда от Белтрана, опустилась на колени. Неохотно поклонилась и положила к белым туфлям хунгана грис-грис с растертым в порошок американским лавром, смешанным с размолотыми костями колибри.
– Доброго тебе здоровья, хунган.
– Поднимись, девушка, – злобно пробормотал Белтран. Видимо, он решил не притворяться, что относится к ней как к равной.
Мари встала, закипая гневом. Белтран нагло рассматривал ее, надолго задерживая взгляд на груди и бедрах.
– Где Антуан? – повторила она.
– Девушка Мари, чего это ты сегодня такая смелая? Ты думаешь, этот грис-грис защитит тебя от всего? – Белтран закашлялся, прикрыв рот платком. – Зачем ты явилась?
– Чтобы ты рассказал мне все, что знаешь о недавних убийствах. Мне важно выяснить, чья это работа. Надеюсь на твою помощь, ведь пролилась невинная кровь.
– Люди умирают постоянно, девушка Мари, – промолвил Белтран с презрительной усмешкой. – Такова природа вещей.
– Тебе прекрасно известно, хунган, что это была не просто смерть. И не думай, тебе тоже угрожает опасность. Магия этого злодея очень сильна. Нам всем угрожает опасность.
– Дитя, возможно, он колдун, но понимает, как уважить человека.
У Мари пересохло в горле.
– Он принес мне не грис-грис, набитый какой-то трухой. – Белтран оттолкнул носком туфли мешочек. – Он принес Белтрану деньги. Он сказал мне: «Хунган, надеюсь, ты поступишь правильно, если к тебе явится эта негритянка, дочка парикмахерши». Он сообщил мне, что ты пыталась украсть у него магическую книгу, шпионишь за ним. Видишь то, что тебе не положено видеть.
– А ты еще больший глупец, чем я думала, – прошептала Мари.
Мгновенно ее окружила стража Белтрана. Мари машинально дотронулась до мешочка на шее. Белтран усмехнулся:
– Девушка, клок волос твоей мамы тебя не спасет.
Он щелкнул пальцами, и распахнулась одна из пяти дверей. Мари обнаружила Антуана привязанным к стулу. Его цилиндр валялся на полу, а на голову была надета плотная белая наволочка, под которой он жадно хватал ртом воздух.
– Ему нечем дышать! – крикнула Мари.
– Вот как? – прохрипел Белтран. – Дай ему подышать, Бобо.
Голый по пояс гигант с болтающимся на шее черным амулетом вытащил нож из кармана джинсов и всадил в горло Антуана. Из раны брызнула мощная струя алой крови. Несчастный парень отчаянно забился в агонии.
21
Жрецы культа вуду (если мужчина, то хунган, если женщина, то мамбо) являются одновременно советниками паствы, лекарями и защитниками от колдовских чар. Догоны – одна из этнических групп Мали.