Все встали и, почтительно поклонившись старому вождю, ушли.
Орлиная Голова был очень доволен. Он добился своего, но ответственность падет не на него. Понимая всю жестокость своей мести, он постарался склонить на свою сторону главных вождей. А то, что решил совет, будет считаться справедливым.
Все немедленно же занялись приготовлениями для пытки и казни.
Женщины щипали тонкие лучинки, чтобы вбивать их под ногти пленницы, делали фитили из сердцевины бузины и смазывали их серой или шли в лес и приносили оттуда охапки сырых дров для костра. Они загорятся не сразу, и бледнолицая женщина будет умирать медленной смертью и задыхаться от дыма.
Между тем воины обрезали ветки с прямого, высокого дерева, очистили его от коры и намазали жиром лося, смешанным с красной охрой. Когда под ним бы сложен костер, пришел колдун и произнес какие-то таинственные слова, чтобы заговорить дерево и сделать его годным для того употребления, для которого оно предназначалось.
Когда все приготовления были закончены, Хесуситу привели к дереву и посадили на кучу дров. Началась пляска скальпа.
Несчастная женщина казалась спокойной.
Она пожертвовала своей жизнью, и ничто уже не могло взволновать ее.
Опухшие от слез, лихорадочно сверкавшие глаза ее бесцельно блуждали по толпе краснокожих, ревевших, как дикие звери; но голова ее была свежа. Сердце бедной матери разрывалось от мук, сравнительно с которыми ничего не значила та пытка, которую готовили ей индейцы. Она с ужасом думала о том, что сын ее явится отдаться в руки врагов, чтобы спасти ее.
Она внимательно прислушивалась, и каждую минуту казалось ей, что около лагеря раздаются торопливые шаги Рафаэля, спешащего к ней на помощь. Сердце Хесуситы замирало от страха, и она горячо молилась, чтобы Бог позволил ей умереть вместо сына.
А индейцы плясали и кружились около нее. Великолепно разодетые и разукрашенные воины с выкрашенными черной краской лицами вертелись по двое вокруг столба. А впереди них двигались, ударяя в барабаны, музыканты. На головах их развевались совиные перья, а лица были раскрашены черными и красными полосами.
Воины держали палки и ружья, на которых висели кусочки красного сукна и черные перья; во время пляски они опускали их прикладом на землю.
По одну сторону столба помещались, образуя полукруг, мужчины, по другую — женщины.
Орлиная Голова, бывший во главе воинов, держал в руке длинную палку, с верхушки которой свешивался скальп, а над ним поднималось чучело совы с распростертыми крыльями. Немного пониже к палке были привязаны другой скальп, шкура рыси и перья.
Через несколько минут пляска прекратилась; музыканты подошли к осужденной и стали изо всех сил бить в барабаны и оглушительно петь.
Потом все опять начали плясать со странными, дикими воплями, способными свести с ума несчастную, которой они говорили об ожидавших ее ужасных мучениях.
Так продолжалось довольно долго.
Наконец Орлиная Голова дотронулся до Хесуситы своей палкой.
Шум мгновенно прекратился, все остановились и схватились за оружие.
Началась пытка!
ГЛАВА XX. Пытка
Как только кончилась пляска скальпа, главные воины племени выстроились перед столбом с оружием в руках, а женщины, в особенности же старухи, бросились на осужденную и с бранью стали толкать, бить ее и вырывать ей волосы. Она не оказывала ни малейшего сопротивления. Несчастная женщина желала только одного: умереть скорее.
С лихорадочным нетерпением следила она за пляской скальпа, с ужасом думая о том, что сын ее может явиться каждую минуту и встать между нею и палачами.
Как древняя мученица, нетерпеливо ждала она смерти и в глубине души обвиняла индейцев. Зачем теряют они время на эти бесполезные обряды? Почему так медлят и как будто не решаются убить ее?
Команчи и на самом деле выказывали некоторую нерешительность. Хоть они и считали справедливым решение совета, им неприятно было мучить беззащитную, уже пожилую женщину, которая не сделала им никакого зла.
Даже Орлиная Голова, несмотря на всю свою ненависть к Чистому Сердцу, испытывал что-то вроде угрызений совести. Он не только не торопил своих воинов, но напротив — старался оттянуть казнь.
Смелые, не отступающие ни перед какой опасностью люди всегда считают бесчестным мучить слабое существо, тем более женщину, у которой нет никакой защиты кроме ее слез. Если бы на месте Хесуситы был мужчина, его давно уже привязали бы к столбу.
Пленники-индейцы презирают мучения, оскорбляют своих палачей и в предсмертных песнях обвиняют их в трусости, в неумении придумать мучения для своих жертв, хвалятся своими подвигами и пересчитывают скальпы убитых ими врагов. Насмешками и презрением они разжигают злобу врагов и отчасти оправдывают их жестокость.
Теперь же перед команчами была слабая, полуживая женщина, терпеливо ожидавшая смерти. И эта покорность обезоруживала их.
Смерть пленницы не только не доставит им славы: она навлечет на них всеобщее осуждение.
Индейцы понимали это и потому колебались и медлили. Как-никак — приходилось, однако, кончать.
Орлиная Голова подошел к Хесусите и отогнал от нее жестоких старух, мучивших ее.
— Я сдержал свое обещание, женщина, — мрачно сказал он. — Сын твой не пришел, и ты должна умереть.
— Благодарю, — отвечала она слабым голосом, прислоняясь к столбу, чтобы не упасть.
Вождь посмотрел на нее, не понимая, за что она благодарит его.
— Разве ты не боишься смерти? — спросил он.
— Нет, — кротко отвечала она. — Я с нетерпением жду ее. Жизнь моя была долгим мучением — смерть будет избавлением.
— А сын твой?
— Он останется жив, если я умру. Ты поклялся мне в этом прахом своих отцов.
— И я исполню свою клятву.
— Так вели же поскорее убить меня.
— Разве женщины твоего народа похожи на наших? Разве они тоже не боятся мучений? — с изумлением спросил он.