Вместо того, чтоб задуматься о способах убийства оборотней, я сидел и думал о том, как этот тип пронес сюда камни для розжига костра — они ведь все после обращения в людей оказались совершенно голыми, никаких карманов на их обнаженных телах не было. Так куда же он сунул камни?
Пока один разжигал костер, остальные начали мне что-то кричать и бросаться камнями. Я бы тоже крикнул им что-нибудь обидное и чем нибудь кинул, но не знал из языка, а для метания у меня был только единственный топор.
Решил зайти на рынок и прикупить что-нибудь метательное, чтоб хоть немного проредить рады противника перед неизбежной битвой и как раз в этот момент вспомнил про огнестрел, который лежит в моем инвентаре. Я ведь изначально мог их просто взять и перестрелять — нужно все-же в интеллект вкладываться.
Я до этого и не рассматривал для битвы ничего, кроме холодного оружия. Ведь за использование дальнобойного дают штраф к опыту, но что мне мешало подстраховаться и взять в быстрый доступ пару пистолетов?
В общем я, без какого-либо зазрения совести и без мыслей о "честном" и "не честном" бое, просто взял ТТ и расстрелял всю их компанию.
Только патронов ушло много — фактически, потратил почти три магазина. Хорошо, что в этом мире какой ни какой, а поток огнестрела ко мне так и шел через лавку скупщика.
"Оборотень убит.
Получено опыта 500"
"Оборотень убит.
Получено опыта 500"
"Оборотень убит.
Получено опыта 500"
Таких сообщений в общей сложности я получил воснмь штук. Первых четверых оборотней было убить проще всего, а остальных пришлось выстреливать по кустам. Жалко было конечно потерянный опыт — и огнестрел порезал в два раза, и часть перевертышей умудрилась сбежать.
Задался вопросом о том, где искать оставшихся. Ведь в лесу они ориентируются явно более свободно, чем я.
Спустился с дерева и побродил по лесу… Через час понял бессмысленность этого занятия и пошел обратно в деревню.
Шел не торопясь, напевая про себя какую то мелодию. На шею повесил Калашников, который отыскал среди скупленных вещей, и ничего мне было не страшно.
Уже подходя к деревне, спина у меня сама собой распрямилась и подбородок чуть приподнялся. Ещё бы — в одиночку победил целую стаю оборотней.
Над частоколом просматривались лица ждущих меня людей и я ловил их восхищенные и удивленные взгляды.
Но вдруг, в их глазах появился испуг, а я как будто почувствовал движение сзади. Интуитивно, делаю кувырок прямо и немного в сторону. И не ошибаюсь — мимо меня полетает оборотень. Стоя на одном колене, выпускаю в него несколько патронов и тут же перевожу ствол на второго оборотня, что бежит немного сзади.
Снова чувствую злобный взгляд за спиной — снова кувырок. И снова спасаюсь лишь чудом. Навожу ствол на очередного оборотня, жму на курок… Но ничего не происходит. Боль… Темнота.
Глава 12
Ничего не вижу и не слышу. Даже ничего не чувствую. Вот так отказываться выглядит смерть… И ощущается.
Как глупо было так погибнуть. Да если бы я шел с топором, то уверен перебил бы всех — они ведь практически по очереди нападали. Но нет, мне нужно было идти красиво и с автоматом — довыеживался.
И ведь когда я смотрел фильмы, в которых главный герой считает патроны и побеждает за счет этого, то был уверен, что это сочинительство режиссеров и в реальности подобными глупостями заниматься бессмысленно. А вот нет же, погиб из за нехватки патронов… А может быть потому, что в интеллект не вкладывался.
Через полчаса самобичевания у меня вдруг появились ощущения, причем резкие и неприятные — на меня как будто ведро воды вылили. На автомате открыл глаза и начал отплевываться. Увидел, что надо мной нависло три лица — бородатое лицо старосты и не бородатые лица двух старых бабок.
— А я ведь говорила, что сработает, а вы не верили. — начала ворчать та, что выглядела помладше.
Нет, на самом деле обе бабки на вид были достаточно древними. Только одна была на вид лет шестидесяти, а второй было явно за восемьдесят.
— Только что мы барону теперь скажем. Куда лечебный амулет делся? — ответила вторая. — Да не обычный, амулет великого исцеления. Нас ведь за него всех поперевешают.
— А может простит? — голос первой бабки стал испуганным.
— Ага, простит. На дыбе подержит пару дней и простит на пару дней. Потом снова на дыбу. — продолжала восьмидесятилетняя нагнетать обстановку.