Юра уже привык к подобным вопросам. Дед был веселым человеком. И имя у него тоже было веселое – Андрейчик. Собственно говоря, это была фамилия деда, а имя и отчество – Степан Никитич, но все привыкли называть деда по фамилии, и это больше шло к нему. Несмотря на свои семьдесят три года, дед Андрейчик ходил почти бегом, всегда хитровато подмигивал и разговаривал преимущественно в шутливом или ироническом тоне.
– Я не посторонний, я ваш родной внук, – кротко ответил Юра.
Юра ясно представлял себе, как там за дверью щуплый маленький дед прячет улыбку в седые, оттопыренные, как у моржа, усы:
– Предупреждаю родного внука – войдя в данное помещение, он обязуется ничего не трогать и вести себя сознательно, – сказал старик.
– Есть вести себя сознательно! – крикнул Юра.
Дверь поползла в стену. Юра шагнул в рубку. Дед сидел перед оранжевые яхонтовым щитом, на котором мерцали разноцветные светящиеся точки, линии и пунктиры. Это был график трансарктических воздушных трасс и подводных линий. В рубке на стенах и на потолке вспыхивали и гасли контрольные огоньки радиомаяков, которыми управлял дед: стратосферных, тропосферных3, подводных.
Юра посмотрел на коричневую морщинистую шею деда, кашлянул и сказал:
– Здравствуйте, дедушка
Дед повернулся на своем вертящемся стуле и поднес к уху кулак. Это было старинное революционное приветствие, от которого дед никак не хотел отвыкать, хотя в мире уже не было ни одного капиталиста и фашиста, которым адресовался когда-то этот традиционный кулак.
– Здравствуй!
– У меня к вам, дедушка, серьезное дело.
Дед отвернулся к щиту.
– С серьезным делом приходи ко мне домой.
3 Тропосфера – самый верхний слой земной атмосферы.
Юра встревожился
– Не совсем серьезное. Его можно рассказать здесь.
– Значит, вопрос не животрепещущий. Говори.
Дед Андрейчик часто употреблял смешные старинные слова, вроде «данный», «упомянутый», и постоянно повторял слово «факт» Особенно веселило Юру одно выражение деда: «животрепещущий вопрос».
– Мне нужна ваша кирка, дедушка.
– Для какой надобности?
– Сейчас – чтобы научиться ею работать.
– А впоследствии?
– А потом…
Юра замялся говорить или нет? Хотя деду можно сказать, даже нужно. Юра знал, что дед уважает смелых и решительных людей. Он не раз рассказывал Юре увлекательные истории из жизни первых полярных исследователей, из эпохи гражданских войн. Дед сам когда-то участвовал в ледовом походе против Северной армады крестовиков.
– …а потом она мне нужна для одной важной экспедиции!
Дед пошевелил бровями и сделал вид, что страшно озадачен.
– Для какой экспедиции? Гм… интересно. Полет на
Луну?
– Нет.
– Экспедиция на Эверест?
– Нет.
Юра приблизился к деду и шепотом спросил:
– Вы, дедушка, знаете об опытах профессора Британова? Дед пожевал губами. С минуту он уже с подлинным удивлением смотрел на внука.
– Слыхал… Это тот, который собирается умерших воскрешать? Так, что ли?
– Нет, не вос… не то, что вы говорите, а оживлять. Я
узнал, где лежит один умерший… один герой Арктики. Он замерз. Я его откопаю во льду. Профессор Британов его оживит.
Дед отстранился от него.
– Постой, ты про кого говоришь?
– Угадайте, – тихо сказал Юра.
– Про… Амундсена?
– Да.
– Какие у тебя данные, что его труп сохранился?
– Знаю. Читал. Он замерз. Как Андрэ и Скотт4. Я все знаю.
Дед улыбнулся, привлек к себе Юру, снял с него шапку и погладил по белой вихрастой голове.
– Идея благородная. Вопрос об Амундсене всегда был и останется животрепещущим. Но ты ошибаешься, мальчик.
О гибели Амундсена мы ничего не знаем. Одни говорят, что он разбился, другие – что замерз после вынужденной посадки, третьи – что упал вместе с самолетом на чистую воду и утонул. Вряд ли мы узнаем. Факт.
Юра упрямо мотнул головой.
– Я найду труп Амундсена.
Старик вновь плутовато прищурил глаза.
– Ну, что ж, если ты так уверен, желаю тебе удачи.
Только где же ты будешь его искать?
Юра вынул из кармана ленту фонографа.
– Вот. Здесь все записано. Я проследил дрейф льдов за много лет и определил: сегодня искать нужно в районе восемьдесят шестого градуса северной широты и девятнадцатого восточной долготы.