– Возможно, что вы и правы. Но… не во всем, – сказал
Померанцев. – Да, кстати. Я собрался завтра еще раз побеседовать с вашим приемышем. Можно к вам зайти часов в пятнадцать?
– Нет.
Померанцев удивленно глянул на старика.
– Почему?
– Завтра мы с Румой будем далеко отсюда.
– Как?!
– Так.
– Значит, вы все-таки получили разрешение Чрезвычайной комиссии на эту свою экспедицию?
– Получил. А вы откуда о ней знаете, товарищ Померанцев?
– Да вы же при мне с председателем беседовали.
– А-а!
Дед Андрейчик пошевелил усами, помолчал и стал собираться.
– И сколько людей идет с вами? – спросил следователь.
– Нас будут провожать человек пятьдесят проводников-добровольцев. Но до конца пойдет со мной один Рума.
– Почему один Рума?
– Это очень рискованное дело. Мы с Румой его придумали, и мы вдвоем только и имеем право рисковать собой.
А кроме того… там, где пройдут два человека, там не пройдут четыре. Понятно?
– Понятно.
Следователь уже с явным уважением смотрел на старика.
– Ну, что ж, желаю вам успеха…
– Благодарю.
– Передайте привет красивой немке Лилиан.
– Незамедлительно.
– При первом же знакомстве с нею вас, Степан Никитич, ждет большой сюрприз.
– Факт. И не один. Я в этом не сомневаюсь.
– Но об этом сюрпризе вы все-таки не догадываетесь.
– И не берусь догадываться.
– Вы меня перещеголяли в своей догадке насчет смерти
Варенса, а я вас перегнал по части личности самой красивой немки, – загадочно улыбаясь, сказал Померанцев.
Старик внимательно взглянул на белокурого следователя.
– Если эти данные могут способствовать моей экспедиции…
– Очень мало, – сказал Померанцев. – Но я вам все же скажу. Вы знаете, кто такая красивая немка Лилиан?.
– Знаю. Квалифицированная шпионка, стоявшая во главе апостольской разведки.
Померанцев расхохотался. Отсмеявшись, он поманил к себе пальцем деда Андрейчика:
– Красивая немка Лилиан…
Следователь наклонился к уху старика и, щурясь от удовольствия, прошептал несколько слов. Дед Андрейчик вытаращил глаза от изумления и с минуту смотрел на следователя недоверчиво:
– Шутите, молодой человек?
– Честное коммунистическое…
– От кого вы это узнали?
– А это, видите ли, – Померанцев улыбнулся, – это тоже… плоды собственных размышлений.
– Так вы думаете, что красивая немка Лилиан…
Аха-ха-ха!.. Вот это здорово!
Дед Андрейчик хохотал, похлопывал себя по бедрам, приседая и всхлипывая от восторга. Наконец успокоился и сказал серьезно:
– Я это проверю. Если окажется, что вы правы, я буду считать вас очень сообразительным юношей. Хотите?
– Очень хочу, – с жаром сказал Померанцев. Они пожали друг другу руки и разошлись.
* * *
Целую ночь после этой беседы дед Андрейчик обучал вместе с молодыми техниками Руму, как управлять скафандром-водоходом. Утром старик и мальчик исчезли из гостиницы. Местному корреспонденту радиогазеты
«Юманитэ», который явился утром раньше всех своих коллег, чтобы разузнать у деда Андрейчика, не слышно ли чего нового о Юре, портье сказал:
– Степан Никитич Андрейчик с мальчиком Румой просили отвечать всем, кто их будет спрашивать, что они уехали далеко, но, полагают, ненадолго…
25. Манометр показывает давление в тридцать атмосфер
Занесенный снегом и вечным льдом маленький остров
Брусилова сиротливо стоял в сырой каше берегового припоя. Пасмурный безветренный день и тишина делали крохотный островок еще более сиротливым и хмурым. Тихо было в воздухе над островом, тихо и сумрачно было в воде у его берегов. Вода подле острова Брусилова, покрытая тяжелой корой битого и рыхлого льда, казалась непроницаемой, как огромная лужа выплеснутого и застывшего чугуна.
На дне Ледовитого океана, в четырех километрах от острова Седова, у берегов маленького, соседнего с ним островка Брусилова было абсолютно темно. Дневной свет терялся где-то вверху, на глубине ста метров, а здесь, на самом дне, на многие десятки метров вглубь и вширь стояла непроницаемая тьма. И тем не менее в этот день по дну моря на глубине в триста метров мимо подводных скал острова Брусилова пробирались люди. Они не видели друг друга, они только знали, что их пятьдесят человек, что идут они вперед сквозь холодную коричневую мглу, все время вперед.