Ветлугин отступил на шаг и с грустной улыбкой посмотрел на жену: она спала, лежа на боку, прямо на полу тоннеля, прижимая во сне спящего рядом с нею Юру.
Ветлугин наклонился, подвел под них свои могучие ручищи, поднял и бережно понес к выходу среди расступившихся милиционеров.
На три часа мать и сын усыплены были чанзитом. Они крепко спали на руках у Владимира Ветлугина. Так он донес их до пассажирского самолета и уложил в кабине на несколько медвежьих шкур, предупредительно постланных пилотами.
– Вы не жалеете, Силера, что мы на несколько дней оторвались от своей работы у Гибралтара? – спросил профессор Ливен, влажными глазами провожая Ветлугина, пронесшего мимо него на руках сына и жену.
– Что вы, профессор! Я рад, что мы смогли быть полезными. Я увидел здесь необычайные вещи.
– Хелло, профессор! – крикнул Хьюз. – Взгляните вон туда. Я, кажется, тоже вижу необычайные вещи.
Все обернулись к пещерному входу штаба-храма крестовиков. Там на черном фоне входа отчетливо выделялась огромная фигура стального гиганта, с головой, похожей на котел, и с трубами-ногами. Обе руки его были вытянуты вперед, и на них, разбросав врозь руки и ноги, лежал дед
Андрейчик. Стальной гигант стоял так всего несколько секунд. Потом шагнул вперед и, провожаемый удивленными взглядами милиционеров, пилотов и санитаров, понес громоподобно храпящего старика к самолету.
Когда он, тяжело ступая, шествовал со своей ношей мимо профессора Ливена, тот успел разглядеть в иллюминаторе строгое и торжественное лицо Румы.
ПРОПАВШЕЕ СОКРОВИЩЕ
КНЯЗЬ ДЖЕЙК БЕЛЬСКИЙ
Кортец!.. Вряд ли это была его настоящая фамилия, хотя он и уверял всех своих знакомых, что предком его был сам «великий испанский конкистадор» Фернандо Кортец, свирепый истребитель индейцев и завоеватель Мексики.
Но темно-бурая кожа, косматые черные брови, горбатый нос и мясистые губы наводили на мысль, что родину «чистокровного испанского гидальго» Педро Хорхе Кортеца следует искать где-то в Малой Азии… Впрочем, вопросы национальной принадлежности мало тревожили его. Педро
Кортец официально числился подданным какой-то латиноамериканской республики и мирно проживал в Париже, успешно обделывая здесь все свои крупные и мелкие дела.
Сегодня Кортец проснулся на полчаса раньше обычного и потому, был не в духе. Сидя перед трюмо в своем кабинете, он хмуро слушал конфиденциальное журчание порхающего вокруг него парикмахера.
Тщательно выскобленные щеки Кортеца стали голубыми, а раздраженное сопение его стало затихать, когда в дверь тихо постучали.
– Да!.. – сердито крикнул Кортец.
Дверь приоткрылась, послышались легкие шаги, и Педро Хорхе Кортец увидел в зеркале малиновые губы горничной Мадлен.
– Месье, – шевельнув длиннейшими ресничными протезами, но не шевельнув губами, сказала Мадлен, – вас хочет видеть какой-то молодой американец.
Кортец вопросительно воззрился на кукольное лицо
Мадлен в зеркале. Мадлен чирикала:
– Одет прилично. По-французски говорит не совсем чисто. Фамилии не назвал.
Кортец спросил:
– Сколько он вам дал?…
Мадлен скорчила гримаску:
– О!.. Совсем немного, месье. Доллар…
– Пусть подождет, – изрек Кортец. – Завтрак подадите сюда, Мадлен.
Он встал, отвел руки назад, и парикмахер облек его грузную фигуру в халат, по оранжевому шелку которого летели колибри и семенили молоденькие китаянки, вышитые золотом и серебром.
Получив свой гонорар, парикмахер исчез. Сейчас же вновь появилась Мадлен. Она ловко поставила поднос на круглый столик и подкатила к креслу Кортеца.
Вино, маринованный лучок, сардины и розовые креветки в масле. Это, конечно, был еще не завтрак, а лишь прелюдия к завтраку. Месье Кортец любил, чтобы еда на круглом столике появлялась, как сцены в опере, где все известно и все-таки неожиданно. Он наполнил бокал, понюхал вино и, опустив коричневые веки, отпил глоток…
Но Мадлен не уходила за следующим подносом. Ее держал доллар, полученный от посетителя.
– Ну? – спросил Кортец.
– Он ждет, месье…
– А-а… Зовите…
Через две минуты в кабинет бесшумно, словно призрак, проскользнул светловолосый, весьма бледнолицый молодой человек в недорогом костюме лазоревого цвета, с узким галстуком, похожим на шкурку, сброшенную ящерицей.
– Здравствуйте, сэр, – сказал он по-русски, предварительно изобразив на своем бледном лице приятную улыбку. – Если я не ошибаюсь, вы, кажется, хорошо говорите по-русски.