Бибевуа вскочил, подбежал к настольной лампе и вновь сунул свой острый нос в пергамент. Затем, суетливо зашарив по карманам, он извлек лупу. Кортец с интересом следил за его движениями.
Бибевуа долго разглядывал лист в лупу. Он был явно взволнован.
– Невероятно! – пробормотал он наконец. – Подлинник!
Вы знаете, что это?
Кортец неопределенно шевельнул мохнатыми бровями:
– Приблизительно…
– Это первая страница книги, которую считают погибшей. Вместе с другими сокровищами византийской столицы она была вывезена в Рим из Константинополя в середине пятнадцатого века. Дальнейшая судьба ее неизвестна! – Голос Бибевуа звучал патетически. – Этому пергаменту цены нет. Как он к вам попал?…
– Я вам потом расскажу, профессор, – уклончиво ответил Кортец. – А что здесь написано?
– Извольте! Вот точный перевод: «Киклос. Антология византийских поэтов. Эпиграммы элегические, сатирические и любовные, собранные Агафием, юристом и поэтом».
– Интересно… – задумчиво произнес Кортец.
– Какая прелесть! – с восхищением сказал Бибевуа, разглядывая эмблему древнего титульного листа. – Но где же вся книга?
– У меня есть надежда, что с помощью этого титульного листа я найду всю книгу, – многозначительно произнес
Кортец.
Он взял пергамент из рук «профессора», когда тот попытался отодрать ватманскую бумагу.
– Вы хорошо заработаете, если найдете ее, За такую книгу богатые коллекционеры дадут много денег, – сказал
Бибевуа.
– Примерно?
– Оценщиком меня возьмете? – хитро подмигнув, спросил Бибевуа.
– Возьму.
– Смотрите! Без обмана. Эта книга должна стоить не меньше ста тысяч долларов. Мой гонорар скромный, два процента…
Кортец похлопал Бибевуа по спине:
– Я люблю вас, профессор, и потому часть гонорара я готов предложить вам сейчас.
Бибевуа оживился:
– О! Это было бы неплохо.
Кортец подошел к двери и позвал:
– Месье Птибо!
Буфетчик не заставил себя ждать.
– Профессор должен вам три тысячи франков?
– Совершенно верно, месье.
Кортец вынул бумажник и отсчитал несколько кредиток.
– Вы больше не должны господину Птибо, – весело сказал он, обращаясь к Бибевуа.
– Виват, дон Педро Кортец! – воскликнул Бибевуа. –
Надеюсь, вы теперь не сомневаетесь в моей кредитоспособности, месье Птибо?
– Сегодня нет, а завтра опять буду сомневаться, – ответил Птибо, с юмором и жалостью глядя на него.
– В таком случае, приготовьте мне стакан коньяку, –
вежливо попросил Бибевуа. – Я подойду к вашей стойке, как только закончу статью.
Кортец вынул из бумажника еще одну кредитку и подал
Птибо.
– Я в большом долгу перед профессором и не хочу, чтобы он сегодня был в долгу перед вами, – сказал он и, пожав руку Бибевуа, направился к выходу.
В общем зале Кортец подошел к группе художников, сидевших за маленьким столиком. Здесь шла оживленная беседа, прерываемая смехом, но, как только Кортец приблизился, все за столиком замолчали.
– Садитесь, маэстро! – предложил художник с пиратской серьгой.
– Нет, я только на минуту, – сказал Кортец. – Но я вам помешал, господа. Вы о чем-то говорили…
Он еще издали услыхал свое имя и понял, что разговор идет о нем.
– Нет, отчего же. Я все могу повторить, – с независимым видом сказал художник с серьгой. – Я рассказывал им забавный анекдот о том, как вы, месье Кортец, хотели выменять в ленинградском Эрмитаже вандейковского «Лорда
Уортона» на поддельного Гогена.
Кортец саркастически улыбнулся:
– В Париже все идет в анекдот! А насчет поддельного
Гогена вы присочинили, Прежан.
– Но он так смешно рассказывает! – с восторгом воскликнула маленькая натурщица с большим гребнем.
– А-а! Ну, тогда я его прощаю, – снисходительно произнес Кортец. – Кстати, вы очень нужны мне, Прежан. Вы можете мне уделить сейчас минут десять?
– С удовольствием, маэстро!
Кортец подмигнул маленькой натурщице и, взяв художника под руку, направился с ним к свободному столику в дальний угол кафе.
– Садитесь, Прежан, – сказал он и грузно опустился на стул. – У меня к вам действительно есть дело. Но эти ваши анекдоты…
– Месье! – смеясь, сказал Прежан. – Это лишь безобидная болтовня… никто в нее не верит.
– Болтовня! – сокрушенно качнув головой, произнес
Кортец. – На Востоке есть умная пословица: «Будь осторожен, когда лжешь, но еще больше остерегайся, когда говоришь правду»…